Особые полномочия на любовь

— Но то ли я ещё не дорос до генерала, то ли просто где-то тебя разыскивает твой… Короче, я не могу. Тебе надо уйти.

Выпиваю свой коньяк.

— Наверное, я рано пришла, — встаёт она.

— Нет, ты пришла поздно. Я уже влюбился в другую.

— А я думала, ты слишком занятой трудоголик, помешанный на работе, чтобы полюбить женщину, — вздёргивает она брови.

— Я тоже…

— А она… очевидно, не ответила тебе взаимностью, да?

— Да. Всё так. Пойдём, я тебя провожу.

Елена что-то ещё говорит. А я накидываю на неё свою куртку. На улице начался дождь. Посажу её к Павлу, пусть отвезёт.

Мы спускаемся с ней вниз. Морщась, отмечаю, что слева в груди тяжесть превращается в тянущую боль. Старый я стал… В отпуск хочу. Пять лет в отпуске не был.

Открываю ей дверь машины. Молчаливо прощаемся. С облегчением наблюдаю, как Павел увозит её. Машина отъезжает, и мой взгляд застывает на… Эве, сидящей на детских качелях во дворе моего дома… в полностью промокшем своём белом платье…

Глава 47 Бестолковые

Иван

Наш надсмотрщик наконец-то вырубился.

— Яра… — шепчу я. Подхожу к решётке.

Устало открывает глаза. Тоже подходит ближе. Между нами метра три…

— Прости, Ванечка… — пожимает плечами.

— Как плечо?

— Терпимо.

— Есть какой-то план на этот случай?

— Да.

— Жаль, — вздыхаю я. — Мне кажется, пора воплощать мои версии. Ну хорошо. Допустим. И?

— Ты должен отсюда выйти.

Не могу сдержать сердитый смешок.

— Я не супермен, детка, извини.

— Он отпустит тебя. И когда выйдешь, ты должен забрать Софию и найти Эву. Я скажу тебе, где они. Отдать ей девочку. Дальше… она знает, что делать.

— Это всё должен сделать Виктор.

— Нет!

— Тишина! — сонно рявкает надзиратель.

И мы опять расходимся вглубь своих камер. Через некоторое время снова подхожу к решётке.

— Яра… Нам нужно сотрудничать с дядькой, и он оттает.

Теперь она сердито фыркает.

— Ты его не знаешь, — качаю я головой. — Он не мудак. Он — Зольников!

— Ну да… — цинично. — Крёстный фей!

— Он мой крёстный, да.

— Серьёзно?

— Да. Отец служил здесь же. Их вместе с мамой взорвали в тачке. Мне было девять… Братья чуть старше. Андрюхе четырнадцать, Сергею шестнадцать. Он нас не бросил. Все вопросы решал. Воспитывал. И сейчас не бросит.

— Вы с ним жили?

— Больше с бабушкой. Он тогда по горячим точкам воевал. Время было нелёгкое, нас надо было поднимать.

— Ясно…

— В общем, надо сдаваться и сдавать всю информацию. Он поможет. Мы изначально пошли не тем путём. Это всё из-за ревности… Если бы ты сразу всё рассказала мне, а я ему…

— Если бы… да «бы» мешает. Не буду я ему ничего рассказывать. Я накосячила, я за это отвечу. Но Эва пусть исчезнет.

— Почему?

— Не хочу, чтобы он Эву нашёл. Он был с ней очень жесток. А она… С ней нельзя так. Она беззащитная.

— Яра, он её от всех защитит.

— А от него кто её защитит?!

— Быть может, ей не нужна от него защита? Ты её спросила?

— Эва никогда не скажет. Будет всё ради Софии терпеть. Ты знаешь, чего мне стоило её тогда «убить»? И где бы она была, если бы осталась «жива»? Мамедов, тварь, увёз бы её туда, где она навсегда бесправной рабой стала бы. Следак её, не меньшая тварь, видел, что деваться девочке некуда, хотел из неё кусок мяса сделать, внедрив в эту группировку. Звёзд ему захотелось. А то, что её живьём там разорвут, если вдруг… это ему до одного места.

— Штатских же нельзя.

— Можно. Если проходит по делу, то по её заявлению о добровольной помощи следствию — можно. И полковник твой — тварь…

— Почему?

— Потому что он тоже её шантажировал. И заставил…

— Что? — потряхивает меня.

— Я не знаю. Она не сказала. В определённый момент она перестала делиться со мной. Видимо, боясь, что я убью его за это. Но я видела, как она рыдала… И как её колотило. А потом она поехала к нему…

— Этого не может быть, Яра. Может… они поссорились?

— Вань… — с сарказмом смотрит на меня. — Женщина, у которой украли ребёнка, не плачет из-за ссоры с мужиком, поверь мне!

— Нет, — качаю головой. — Нет! Пусть Эва скажет, тогда поверю. Ты предвзята. Он её в семью привёл. Значит, она для него семья. Он не жесток. Мы знаешь, как пацанами косячили? Он ни разу не ударил, не унизил. Задрочить мог жёстко. Наказать тоже. Но всегда по делу. Поверь мне сейчас. Не в свои предположения, а мне.

— Не знаю…

— Ты же тоже теперь семья, Яр. Он даже тебя не тронул. Наехал, но не тронул. Ты думаешь, её смог бы?

— Ещё не вечер, Ванечка. Посмотрим, как завтра не тронет. Когда я откажусь показания давать.

— Ты не откажешься, поняла? И я — тоже.

— Всегда знала, что ты меня сдашь! — обиженно.

— Дура… — качаю головой. — Заканчивай эту войну на все фронта, слышишь? У тебя с ним общий противник. И общий заложник, которого вы должны вывести! Хватит принципов и дури. Поняла?

— Я ему не доверяю!

— Мне доверяй!

— Больше, чем себе?!

— Да! Как я тебе доверял, когда ты об этом попросила. Теперь прошу я! Ты — женщина, я — твой мужчина. Ты уже натворила… Дай мне разрулить и помочь девочкам. А если Эва мне в личной беседе потом скажет, что он её к чему-то принудил… Я ему нос сломаю!