Особые полномочия на любовь

— Побыть немного Эвой, — снижает он голос. — Всё, как ты хотела. Девочку забрать. Не можем мы её официально чисто вывести. Только по штатски.

— Конечно! — выпрямляет она плечи.

Полковник открывает её дверь. Сомневаясь и морщась, смотрит на меня.

— Давай, — психуя, луплю ладонями по решёткам. — Открывай! Я с ней пойду!

— В качестве нагиба следовало бы тебя оставить, но ставка слишком высока. Вдвоём мы не вывезем так, чтобы девочку не напугать. Нагну по-другому.

— Не вопрос!

Мы идём следом за ним мимо конвоя. Торопится… Потом по коридорам, спускаемся в лифте на нижние уровни. Переглядываемся с Ярой. Она словно на шарнирах, мышцы подрагивают от нетерпения. Есть такой спецэффект от адреналина, викинги его называли «берсерк». И я вижу, как она накручивает себя. Ооо… неугомонная! Как её прикрывать, когда на рожон лезет?

— Не разгоняйся, перегоришь.

— Не перегорю, во мне ядерная реакция!

— Владо, — не останавливаясь и не поворачиваясь, окликает её полкан.

— Да, товарищ полковник.

— Не выёбывайся там особенно. Никакой вендетты! Ты — Эва. Девочку забрала и свалила в туман. Ясно?!

— Ясно. Товарищ полковник…

— Да.

— Извините… за оскорбление, — явно с усилием над собой. — Я была неправа.

— Принимается.

Вот и ладненько! Выдыхаю. Хуже нет, чем конфликт внутри семьи.

Перед нами склад с вещдоками.

— Открывай, — командует он дежурному.

— Распишитесь в журнале посещений, — протягивает тот журнал.

Полковник, хмурясь, чёркает пару линий.

— А…

— А эти под мою ответственность. Камеры нерабочие заменили?

— Ещё нет, товарищ полковник, завтра ждём техника.

— Отлично! Тьфу ты… В смысле — хреново, лейтенант! Позавчера же распоряжение было. Работайте лучше!

Уводит нас вглубь стеллажей.

— Что мы тут делаем?

— Это секция висяков десятилетней давности.

Открывает ящик, там коробки с патронами и стволы с глушаками.

— Давайте быстро: разобрать, собрать, проверить на работоспособность, зарядить. Минута по нормативу, — не глядя, разбирает свой.

Мы с Ярой тоже подхватываем по одному. В полной тишине щёлкают железные детали оружия. Яра морщится, с раздражением встряхивая кистью, и немного тормозит. Вывих даёт о себе знать.

— Готово, — вразнобой кладём заряжённые стволы.

— Чего положили? Забирайте.

Поставив на предохранитель, засовывает свой за пояс. Молча переглядываясь с Ярой, повторяем манёвр.

— Палёво… — оглядываю я Яру. — Стволы видно.

— Это не всё…

Пошарившись по ящикам, достаёт три «кевлара». Все три слегка покоцаны. В носителей явно стреляли. Молча облачаемся в бронежилеты. Дальше идут стандартные чёрно-серые маскировочные куртки с капюшонами. Яре великовата. Она закатывает рукава. Полкан критично оглядывает нас.

— Главное, чтобы не в ваши бестолковые головы. Остальное вылечим.

— Будет перестрелка?

— Тьфу-тьфу… — гневно смотрит на меня. — Никаких мне перестрелок.

Пока идём на выход, связывается со своими людьми, выясняя все детали — сколько человек выходило-заходило… кто именно… когда… Останавливаемся у его тачки. Достаёт сигареты, открывает. Берёт одну себе и протягивает пачку мне. Яра, закусив губу, жадно смотрит на пачку.

— Мои беременные невестки не курят, — мстительно прищурившись, кивает ей на заднее сиденье.

Яра чуть заметно закатывает глаза, но послушно ныряет в машину.

Амнистия! Для неё так точно. Невесткой назвал. И я цвету, как кактус, пытаясь спрятать улыбку.

— Не скалься, с тебя это ответственности не снимает. Там трое. Мамедов, его брат, и, судя по всему, его женщина. Она и заботится о Софии.

— Заберём, — пожимаю я плечами.

— Ты что, не понимаешь? Забрать — не проблема. Проблема сделать так, чтобы не дали тревогу по остальным точкам. Они же побегут как тараканы. Наши начнут реагировать. Это спальные районы. Тьма штатских, дети. Начнётся хаос! Это раз. Мне нужно сейчас будет снять приказом наблюдателей с той точки, где Мамедов держит Софию. Никогда я не смогу объяснить, зачем это сделал накануне операции. Но если не сниму, они нас смониторят… И это будет трибунал. Это два.

— Каковы последствия?

— Непредсказуемо, — вздрагивают его ноздри. — Давай за руль…

Отзванивается, снимает пост. С ним пытаются спорить. Но он рявкает свой «приказ!» и скидывает вызов. Отдаёт мне телефон с картой и точкой назначения.

— Волосы распусти… чтобы шрам «не было видно». Твою мать… — раздражённо выдыхает он. — Не похожа нисколько!

Яра злорадно усмехается.

— Не вздумай так ухмыляться! Как ты их нашла в первый раз?

— Там, у её дома, когда тушили пожар, я очень внимательно рассмотрела всех, кто там был. Интуитивно. Или профессиональное взыграло. Не знаю… Сняла на телефон все тачки… Толпу. Они же всегда контролируют любой акт. Потом одна из тачек вывела на Мамедова.

— Хм… Умно.

— Бери в отдел, полковник.

— Самому бы не вылететь!

— Но… если не вылетишь?

— Только после декрета! — ядовито. — Короче. Ты позвонишь в дверь. Они все знают Эву в лицо. Должны открыть. По всей видимости, это будет кто-то из трёх. Выключи его. Ты левой-то сможешь?

— Легко. Я амбидекстр.

— Супервумен просто! И как мы без тебя жили?… — с подъёбкой в голосе.

Принять извинения — принял, но простить — не простил.

— И как же?

— Скучно!