Особые условия

- Злость меня взяла, что Горецкий обманом за собой потащил. Кинулся я на него, вцепился в пасть... Но, сами понимаете, силы оказались неравными. Он бока мне намял и силком заставил еще с километр за собой идти. Побаивался один остаться на Проливе, струхнул маленько, - Юра усмехнулся. - Ну а потом убежал я от него. Мы тогда по берегу шли, вдоль обрыва, и я за какой-то не то пень, не то корягу нырнул. В общем спрятался.

- Он что же, в самом деле перетрухал? - спросил Белоконь. Улыбка, явно приятный собеседнику вопрос, готовность посмеяться вместе с парнишкой, даже словечко "перетрухал" - все должно было говорить о простоте и откровенности следователя.

- Ого! - рассмеялся Юра. - Вы бы посмотрели тогда на него! В Поселке он немногим дорогу уступал, а там, один на один с Проливом, ночью, в буран... Не поверите-стал называть меня по имени-отчеству! Представляете? Горецкий меня называет Юрием Васильевичем! Вначале я не понял, к кому он обращается, может, думаю, в темноте еще кого увидел... А это, выходит, я Юрий Васильевич! Ну, потеха!

- А как он себя вел, когда ты спрятался? - Белоконь начал осторожно подбираться к главному вопросу.

- На одном месте не зн-аю сколько крутился! Звал меня, возвращался, видно, понимал, что я где-то рядом...

Целую речь толкнул.

- Что же он говорил? - осклабился Белоконь.

- А! Обещал даже уехать из Поселка, если я того хочу. Представляете? Если я, Юрка Верховцев, захочу, так он, Горецкий, которого все, кроме Панюшкина, побаиваются, послушается и уедет! Потеха!

- И ты все это время его видел? - Белоконь замер.

- Какой там все время! - беззаботно ответил Юра. - Буран! А он толокся на одном месте, уходил в темноту, снова возвращался... Потом долго его не было, минут двадцать.

- После этого он подошел к тебе совсем уже близко, да?

- Да... Но не нашел меня.

- Юра, а какое там место? Опасно ходить?

- Еще как! Мало того, что обрыв метров десять, да еще эти узкие провалы в берег выдаются... Их снегом заносит, чуть не туда ступишь-и прости-прощай село родное!

- Юра, ты говоришь, злой тогда на Горецкого был?

- Он же Лешку...

- А скажи, при возможности отомстил бы ему по-настоящему?

- Д... да. Если бы такая... ну, вообще, если бы я смог...

- Юра, между нами-ты ведь смог отомстить за друга? Я видел, в каком виде Горецкий по Поселку расхаживает. Говорят, как на рождество разукрашен. Прихрамывает, рука на перевязи... В общем-то, для здоровья ничего опасного, но разделал ты его по первое число. На тебя, как на героя смотрят.

- Да ну, герой... - Юра смутился.

- Уж теперь-то Верка нальет тебе пивка кружечкувторую, а?

- Да она мне за этого Горецкого еще вслед кружкой запустит!

- Думаешь, знает, что это твоя работа?

- А кто же еще? Больше некому.

- Как же у тебя получилось?

- Ну как... Его долго не было, потом он появился, все ближе ко мне подходил, я думал вот-вот найдет, опять за собой потащит... И как раз в это время он повернулся ко мне спиной... А я знал, что там провал...

Ну и...

- Ладно, на сегодня хватит. Выздоравливай. Вот здесь подпиши протокол, будь добр. Да, я хотел еще спросить у тебя... Почему Елохин так Горецкого ненавидит? Только из-за скандала в магазине, или раньше у них что-то было?

- Конечно, было, чего там... К Елохину Анка приехала, они уже жениться собирались, а тут Горецкий полез куда ему не надо... Из-за этой Анки сбесились все.

Елохин, конечно, слабинку допустил, он сам потом плакался. Слухи пошли насчет Горецкого и Анки. Что, мол, между ними что-то было.

- А на самом деле?

- Ничего не было. Ягунов слух пустил. Чреватый мужик. Лешке бы плюнуть на все это, а он к Анке пошел, выяснять начал, она его, конечно, по физиономии, ссора между ними получилась... А тут с главным инженером у нее... И Лешка вообще отставку получил. Непруха у парня, дикая непруха. А теперь еще этот дурак ножом пырнул.

- Ну, ничего, я разговаривал с ним, он вроде духом не падает.

- Кто? - Юра приподнялся на локтях. - Лешка?

Чтоб Лешка духом упал? Да вы что! Он мне сам говорил-хороша, говорит, девка, да, видать, не для меня.

Может, говорит, и лучше, что все так вышло... Какой там лучше, если он до сих пор дрожит, когда о ней разговор заходит! Почему и в магазине драка случилась.

Горецкого Белоконь застал в общежитии. Тот лежал на кровати, положив ноги в тяжелых сапогах на железную спинку, курил, пуская над собой кольца дыма. Увидев следователя, Горецкий, не торопясь, сел.

- Привет, начальник! - воскликнул он почти радостно. - Вот кого я ждал - дождаться не мог, вот кто утешит душу мою, утрет слезы мои!

- Здравствуйте, гражданин хороший, - сдержанно поздоровался Белоконь. Он подержался за шапку, но решил не снимать-в комнате было прохладно. - Вы в состоянии отвечать на вопросы?

- А почему это мне быть не в состоянии? - насторожился Горецкий.

- Помятый вы какой-то, побитый, обмороженный, говорят... Большое оживление вас почему-то охватило...

Я уж подумал-не путаете ли вы меня с какой-нибудь поселковой красавицей?

- Вон куда гнете... Наговорили, значит, на меня, кто сколько хотел?