Особый приказ

— Превосходно. Первое, что я вам скажу: вы должны осознавать, что вы все смертны. Слабы и уязвимы, — Загадкин еле заметно поморщился. — Даже на реку вы отправитесь только для того, чтобы посмотреть своими глазами на то, что такое война. В вашем возрасте вы еще не научились оценивать свои силы. Вам кажется, что вы уже готовы ко многому. Это не так. Пока что единственное, к чему вы готовы — серьезная работа над собой. Защита!

Внезапный выкрик хлестнул по ушам. Вокруг мага мгновенно, быстрее, чем кто-то увидел, поднялся призрачный плотный купол.

— Вам только предстоит научиться так же. Утешайте себя тем, что вы еще слабы, но уже не по детским, а по взрослым меркам. А теперь… напра-во! На стрельбище шагом марш!..

…Вот уже неделю Умов и его группа учатся у Загадкина. За эту неделю Иван успел понять одну вещь: вот к этой серьезной работе их и готовил дед Сидор. Они учатся колдовать быстро и точно. Учатся метко попадать заклинаниями. Постоянно тренируются друг на друге.

— Быстро, быстро, быс-стро! — Загадкин не орет. Его голос напоминает рассерженное шипение. — Пока последний болван не научится целиться быстро, никто не готов идти дальше!

Группа опять бежит к препятствию. Проделать все то, что требует Загадкин, не сложно. Надо всего-то пробежать по бревну и поразить мишень. Сложно уложиться в один оборот маленьких часов. Обычно у Ивана любое упражнение начинает получаться только с третьей попытки. У большинства — или так же, или с четвертой. У единиц — со второй. Ни у кого с первой: Загадкин всегда находит, к чему придраться.

Он всегда ставит в одну пару Чернову и Страхова. Эти двое вечно соперничают. Теперь их подстегивают еще сильнее — почти вся группа болеет за кого-то одного. Некоторые отчаянные ждут, что у Василисы или Дмитрия получится сделать что-то с первого раза. С некоторым удивлением Умов видит, что он начинает медленно обгонять Демина. Загадкин начинает чаще ставить его к Волкову в пару. В конце концов, он принимает это как должное. Учитель отметил, он сам заметил, остальных волнует, сколько раз Страхов и Чернова смогут попасть друг в друга. На фоне этого соперничества Умов остается незаметным. Всем интересны те, кто впереди. Иногда интересны те, кто идет вторым. Хорошие, но не лучшие почти не привлекают внимания.

* * *

К весне их охватывает нездоровое возбуждение. То, к чему их готовили, неумолимо приближается. До отбытия на Реку остаются считанные недели.

«Не смей считать себя бессмертным!» Это любимая фраза Загадкина, которой он хлещет своих учеников, когда они совершают очередную глупость или неловкость. Загадкин учит их уже полгода, и сейчас он стал так говорить гораздо реже. Они учились нападать и защищаться, работать в группе и моментально оценивать обстановку. Они чувствуют, как изменились за эти полгода.

Но сейчас они все равно нервничают. Они боятся оплошать, подвести людей и не справиться со своей задачей. Про то, что с Реки почти никогда не уходит смерть, они не думают. Загадкин может сколько угодно срывать глотку, но они все равно считают себя бессмертными. Они еще юнцы, слишком молодые, чтобы толком бояться.

В коридоре висит копия приказа о назначении на Реку. Они время от времени перечитывают ее, как будто рассчитывают узнать что-то новое. В начале марта Страхов и Чернова приносят в группу мешок с расписками. Корпус назначил их в войско и выплатил жалованье на покупку оружия и коней. Страхову и Черновой досталось поровну и больше, чем каждому из их группы — они учились лучше всех. У этих двоих уже давно всего поровну. Но распределили их по разным местам.

В своем первом походе Умов не совершил ничего героического. В конном отряде их было четверо: трое колдунов и уже немолодой хмурый волшебник из Восточной крепости.

— Слушать меня. Вперед не лезть. Делать, что я скажу, — с этого начался их разговор.

Умов добросовестно слушал, не лез и делал. Дважды они натыкались на верлов, и он ставил завесы, точно и далеко стрелял и молниеносно выполнял команды. Ни рукопашной, ни погонь — только жаркая, душная Степь и несколько коротких перестрелок. Иван сделал ровно то, что от него требовалось. Он смог. Он выдержал.

Но главный урок, который можно только прожить, но не выучить, он узнает уже в Крепости. Страхов погиб в бою. Никто точно не знает, почему он пренебрег защитой. То ли верлы были слишком далеко, то ли он не успел, то ли не верил в то, что в него можно попасть — уже не важно. Вражеский лучник на предельной дальности попал заговоренной стрелой точно ему в глаз. Страхов счел себя бессмертным и погиб. Говорили, что он убил в той стычке четверых верлов, но от этих разговоров настолько веяло чем-то посмертным, что они затихли в считанные дни.