Осоковая низина

Взяв в одну руку мандолину, а другой прижав к груди котенка, Алиса в полной растерянности пошла домой.

На мандолине Алиса играла в первый и последний раз.

В Осоковой низине приметы нового времени ощущались слабо. Почти все жили и работали по-прежнему, людей не смущало и то, что вместо латов за молоко и хлеб платили теперь рубли, эти деньги были не такими уж чужими. Не очень удивлялись и тому, что Дронис бросил свою лавку и перебрался в «Апситес». Никого особенно не поразило и назначение Симсона руководителем машинно-конной станции — от него привыкли ждать чего-нибудь нового и необычного, знали, какой он горячий сторонник новых порядков, к тому же станция эта помещалась не в Осоковой низине, а в Петушиной корчме, и из местных хозяев никому брать лошадей напрокат пока не приходилось. Вот почему это событие умы людей особенно не занимало. Позабыли, казалось, и о том, что прежде Бруверис, и ездя по делам, и в воскресные дни, щеголял в айзсаргской форме, не то что теперь — ходит в волостное правление: в старом пиджачке да поношенной кепке.

А вот за лесом жизнь менялась куда ощутимее. На полях крупных хозяев хлопотали новые трудовые крестьяне, то тут то там возникали лачуги и небольшие домишки, совсем как лет двадцать тому назад в Осоковой низине, — так что видели уже и такое. Казалось, жизнь течет все спокойнее, на всякие слухи и разговоры о колхозах и других переменах, в общем, особого внимания не обращали.

И вот…

— Лиелкаев увезли!

— В «Лиекужах» всех взяли, один молодой хозяин скрылся.

— Барыню Винтер в имении не тронули.

— Да нужно ли было людей вот так…

— Кулаки получают по заслугам.

Толки шли на молочном заводе и в лавке, на мельнице и в дороге, когда люди перебирались с телеги на телегу, толки, минуя межи, переходили от соседа к соседу, проникали в брачные постели и лишь там затихали на подушках.

Алисе последние новости сообщила Паулина. Ей привез их Симсон, который по-прежнему жил у Паулины в «Озолкалнах» и ездил на новую работу на велосипеде.

— Ну, увезут… Жить ведь повсюду можно, — рассуждала Алиса.

— Из наших мест никого не увезут. Нет у нас таких хозяев. Единственный, в принципе, это Дронис.

Когда Алиса передала этот разговор Петерису, тот рассердился.

— Ума у тебя ни на копейку! Кто велел тебе держать дома добро Дрониса? Еще в такое влипнешь, что своих не узнаешь!

Еще зимой, когда Дронис постепенно перебирался из имения в «Апситес», он бочку керосина и два мешка сахару до дома не довез, сгрузил в «Викснах».

— Не беспокойтесь, я все это честно купил, никого не обманул. Но времена теперь ненадежные, всякое случиться может.

Петерис тогда не возразил, отказать неудобно было. А теперь ему казалось: в том, что они скрывают чужое добро, виноваты только Эрнестина с Алисой, которые всегда стараются угодить Дронису.

— Так почему ты тогда не отказал?

— Чего я стал бы отказывать, когда вы уже обо всем договорились? Вернее было бы отвезти обратно. Пускай куда хочет девает!

— Вечером и отвези!

— Почему я должен отвозить? Не я привозил. Пойди скажи, пускай приезжают!

— Как я ему это скажу?

— Ну, коли не хочешь, смотри, как бы саму не услали!

Вечером Алиса пошла в «Апситес». Поговорив о последних событиях, Алиса начала:

— Что же теперь будет?

— Поживем — увидим.

— Колхозы, может быть?

— Так станем колхозниками.

Дронис, как всегда, улыбался своей кроткой улыбкой, за которой непонятно что скрывалось.

— Мужа беспокоят сахар и керосин, что у нас стоят.

— Пускай стоят.

— Ну, а если у нас…

— Глупости!

Взяв Алису под руку, госпожа Дронис повела ее в сад.

— Очень хорошо, что вы пришли. Уж хотела сама идти к вам.

Подошел и Дронис.

— В девяти метрах от угла дома, если прямо на трубу Вартиней идти, на метровой глубине зарыты серебряные вещи, сервиз, несколько хрустальных ваз. Случится что, так хоть вы знать будете. Петерису лучше не говорите.

Алиса унесла домой еще одну тайну.

— Ну? Что он сказал?

— Не приедет. Пускай, говорит, у вас стоит.

— Связалась с этакой поганью! Тоже мне! Ведь я говорил!

Петерис махнул рукой.

На другой день Алиса поехала в Граки купить в аптеке лекарства для поросят и сдать в волостное правление циркуляр. Делопроизводительница куда-то вышла, и Алиса постучалась в дверь председателя.

— Вы?

Алиса испытывала некоторую неловкость, но, когда Артур предложил ей сесть, все же опустилась на стул. Артур казался усталым, словно больным или невыспавшимся.

— Много работы, наверно?

— Хватает.

— Как Ливия?

— Ничего. Растет.

— Читать еще не учится?

— Пока нет.

Они посмотрели друг на друга, понимая, что говорят не то, что хотят.

— В Осоковой низине все спокойно?

— Да.

Алиса опустила глаза. С минуту помолчав, Артур заговорил:

— Этого требовали интересы государства и народа.

— Я слышала, будут еще высылать.

Ее смутила собственная откровенность.

— Тех, кто живет своим трудом и никому не мешает, не тронут. И не верьте слухам!