Осознание. Медитации, притчи, озарения

Ваше эго выходит на первый план и запутывает и без того сложную ситуацию. Там, где была одна проблема, теперь приходится решать две. Многие ошибочно полагают, что не испытывать негативных эмоций вроде злости, обиды или ненависти означает вовсе ничего не делать. Э, нет. Нет-нет-нет-нет! Вы остаетесь спокойным эмоционально, зато беретесь за дело с удвоенной энергией. И вы остаетесь крайне чувствительным к окружающим вас людям и явлениям. Чувствительность убивается тем, что многие называют «обусловленным “я”»: когда вы настолько ассоциируетесь с «самим собой», что ваше эго вытесняет все остальное и вы уже не можете смотреть на окружающий мир объективно и отстраненно. Очень важно, берясь за дело, воспринимать ситуацию отстраненно. Негативные эмоции не позволяют этого сделать.

Так как же назвать ту энергию, ту страсть, которая мотивирует нас на совершение действий по пресечению очевидного зла? Чем бы она ни была, это не реакция; это именно действие.

Иногда люди задаются вопросом, не существует ли некой промежуточной эмоциональной стадии перед тем, как появится привязанность и разовьется отождествление с кем-то или чем-то. Некой здоровой реакции на событие, предшествующей нездоровой. Например, у вас умирает друг. Нет ничего естественнее и человечнее, чем почувствовать грусть. Это здоровая эмоция. Но какой будет ваша реакция на эту грусть? Жалость к себе? О чем вы будете скорбеть? Подумайте об этом. То, что я сейчас скажу, многим из вас покажется ужасным и бесчеловечным, но я, видите ли, происхожу из совсем другой культуры.

В Индии к таким вещам относятся иначе, чем на Западе. Вы же реагируете на личную утрату, верно? Вам грустно за «себя». За свое эго. Возможно, вам еще грустно за других людей, которым ваш друг приносил радость. Но это означает, что вам жалко людей, жалеющих, опять же, себя. Кого им еще жалеть, как не себя?.. И вот естественная здоровая грусть переходит в жалость к себе. Мы никогда не почувствуем скорбь, потеряв что-то, что искренне отпустили на свободу или чем никогда даже не пытались обладать. Скорбь – верный признак того, что я позволил своему счастью впасть в зависимость от вещи или другого человека, – по крайней мере, в некоторой степени. Но мы так привыкли слышать противоположное, что то, что я говорю, кажется совершенно бесчеловечным, правда?

❦

О зависимости

Именно об этом говорили мистики прошлого. Я не утверждаю, что наше обусловленное «я» время от времени не будет возвращаться к привычным шаблонам. На то оно и обусловленное. Но возникает вопрос, насколько вообще возможен столь эмоционально автономный образ жизни, чтобы никогда и ни от кого не зависеть? Ведь мы все друг от друга зависим, правда? От мясника, от булочника, от изготовителя ароматических палочек. Взаимозависимость. Это нормально! Мы сами так выстроили общество – распределили разные обязанности по разным людям ради всеобщего блага, чтобы жить и работать эффективнее. По крайней мере, мы на это надеемся. Но как насчет психологической, эмоциональной зависимости от другого? Что она означает? Она означает, что ваше счастье зависит от другого человека.

Подумайте об этом. И если вы задумаетесь, то поймете, что после того, как ваше счастье попало в зависимость от другого, следующим шагом, осознаёте вы это или нет, будет требование сделать вас счастливым. А потом и следующий шаг – страх. Страх потери, страх охлаждения, страх отвержения… Совершенная любовь исключает всякий страх. Там, где есть любовь, не может быть ни требований, ни ожиданий, ни зависимости. Я не требую, чтобы вы сделали меня счастливым; мое счастье от вас не зависит.

Если вы решите меня оставить, я не буду жалеть себя; я получаю огромное наслаждение от общения с вами, но я не цепляюсь за вас. Я наслаждаюсь общением, но не липну к вам. Потому что на самом деле я получаю удовольствие не от вас; меня радует нечто большее, чем я и вы вместе взятые.

Это нечто, что я открыл для себя, некая симфония, подобие оркестра, который в вашем присутствии начинает играть определенную мелодию. Но когда вы уходите, оркестр не замолкает. Когда я встречаю другого приятного человека, оркестр начинает играть другую мелодию, и она тоже прекрасна. И даже когда я один, оркестр все равно продолжает играть. У моего оркестра очень богатый репертуар, и он не замолкает никогда.

Вот что означает пробуждение. И по этой же причине мы позволяем себя загипнотизировать, промыть себе мозги, поэтому мы впадаем в спячку. Это страшный для многих вопрос, но уместно ли вообще говорить о любви, если вы цепляетесь за меня и не отпускаете? Если ограничиваете мою свободу? Можно ли сказать, что вы любите меня, если вы испытываете во мне психологическую или эмоциональную потребность, если без меня вы не можете быть счастливым? Ведь это входит в кардинальное противоречие со всеми учениями мистиков всех времен, со всеми писаниями, всеми религиями. «Как мы так долго могли быть слепы к этому? – не устаю я себя спрашивать. – Как такое вообще можно было не заметить?»