Остаюсь с тобой

— Сейчас… — Хозяин поднялся, обратился к Алле Петровне: — Давайте плащик повешу. — И выставил короткие сильные руки.

— Нет, спасибо, — отказалась учительница. — Я сейчас пойду. Не одни вы не были на собрании.

— Очень приятно, очень приятно, — хохотнул мужчина. — Мы боялись, что только мы не были. А если нас много, то не страшно. Коллективно — оно веселей! — Он вышел, быстро вернулся, снова сел на диване. — Слушаю вас, извините, не знаю, как величать.

— Алла Петровна, — подсказал сын.

— Слушаем вас, Алла Петровна.

— Ваш сын не написал диктант, — сказала Алла Петровна.

— Знаем, знаем. Игорек говорил, вы быстро диктовали.

— Может, это и так, не будем уточнять, — казалось, согласилась учительница. — Но он вообще не писал. Посмотрите, чем занимался на уроке. И она развернула тетрадь как раз там, где вместо диктанта была нарисована остроносая голова собаки.

— Евочка! — неожиданно радостно закричал хозяин, увидев рисунок. — Иди посмотри. Вылитый Маргончик. Скорей же!..

Нагнувшись над тетрадью, Ева заохала, заахала, радостно поглядывая маленькими глазками то на мужа, то на учительницу.

— Алла Петровна, — попросил хозяин учительницу. — Подарите нам этот рисунок, если, конечно, можно. Мы собираем портреты собак. Набралась большая коллекция. Показать?

— Спасибо, спасибо! В другой раз. Я специально зайду, — пообещала учительница. — Лучше поговорим, почему ваш сын плохо учится. Паренек способный. Я посмотрела, ему негде учить уроки.

— Что вы, что вы! — запела Ева. — Как негде? Отдельная комната, отдельный стол…

— Мы ему отдали залу, — перебил жену хозяин. — Здесь целый день никого. Телевизор? Телевизор вот и сейчас включен. Скажите, он мешает нам разговаривать? Нет. Мы и не слышим его. Дома библиотека. Читай, пожалуйста… Конечно, Мопассана ему не даю, а так… Была бы охота! Марго завели, чтобы учился любить все живое. Правда, с кнутом над ним не стоим. Пусть привыкает отвечать за себя.

— Неужели вас не волнует, что он плохо учится? Ваш родительский долг…

— Извините, Алла Петровна, — не терпелось высказаться до конца хозяину. — Вы, надеюсь, кроме языка и литературы изучали экономику, историю. И, наверное, имеете хоть какое-то представление об общественном разделении труда. Какие наши обязанности перед обществом? Обязанности рабочего класса? Стоять у станков, зарабатывать деньги. Одевать, кормить детей. Ваша обязанность — их учить. Общество поручило вам эту святую работу. Теперь, представьте, наш завод не справляется с планом. Значит, десятки заводов недополучают наших изделий, не справляются со своими заданиями, а из-за них, в свою очередь, сотни, тысячи заводов забуксуют. Хорошо понимая это, мы что делаем? Остаемся у станков после работы. Трудимся в субботу. Выполняем свой рабочий долг. И правильно. Не можешь справиться в рабочее время, делай после работы. Но сделай! Так и вы… Не можете научить их на уроках, учите после уроков. А как же? Общество не должно нести урон из-за того, что кто-то из нас не умеет работать.

Алле Петровне стало ясно, что они говорят на разных языках. Продолжать разговор, тем более спорить, не было никакого смысла. Да и нужды не было. Она пришла сюда, чтобы посмотреть, в каких условиях живет ее ученик. Посмотрела. А что делать дальше, об этом она еще подумает.

— Ну хорошо, — встала учительница.

— Куда вы? Мы же с вами посидим за самоварчиком. Поговорим, поспорим. Знаете, как иногда хочется порассуждать с образованным человеком. А то, бывает, неделями, кроме распоряжений и приказов, ничего не слышишь. Пожалуйста, Алла Петровна, не отказывайтесь. — И неожиданно угрожающе крикнул в дверь жене: — Что ты там возишься?

— Спасибо! — отказалась Алла Петровна.

— Алла Петровна! Алла Петровна! Куда же вы? — заслонила собой дверь хозяйка. — Знали бы вы, какой у нас чай. Такой чай вы в магазине сроду не купите.

— В другой раз, в другой раз, — пообещала Алла Петровна. — Я обязательно зайду к вам. Выберу свободный вечерок и зайду. — И не удержалась от того, чтобы не уколоть хозяев: — А то тяжело говорить при включенном телевизоре.

— Я заглушу его сейчас же. Соседа позову. Вот интересный человек. Вместе посидим… Может, и по чарке пропустим за нашу долговечную технику. Алла Петровна, смотрите, я выключаю телевизор…

— Нет, спасибо, я пошла, — решительно подалась к выходу Алла Петровна. Обернувшись, глянула на Игоря. Тот сидел на диване, свесив голову. Проводил он учительницу грустными глазами, наверное, больше всех хотел, чтобы она осталась.

На этой же улице, только в другом конце, в двухэтажном деревянном доме, внизу, жил Юра Шагун. Алла Петровна позвонила. Открыл ей сам Юра. Какое-то время он стоял молча, разглядывая учительницу. Казалось, мальчик остолбенел от неожиданности. Он был в грязной майке, вылинявших синих брюках, босой.

Уже свечерело. Там и сям на столбах поблескивали красным электрические лампочки. Горел свет и в окнах нового пятиэтажного дома, в котором жил Василь Журавель. Среди приземистых деревянных домиков, обсаженных деревьями, этот пятиэтажный напоминал морской корабль, севший на мель.