Остаюсь с тобой

— Валерий Михайлович? Мне говорили об Алесиче Иване Андреевиче… Да. Вы хорошо его знаете? Смотрели его трудовую книжку? Десятки мест сменил. Кроме как грузчика или дворника, ничего больше не могу ему предложить… Ваше дело. Сейчас… — И, вернув Алесичу трудовую книжку вместе с направлением, сказал: — Идите к начальнику, — а сам снова начал что-то говорить по телефону.

Секретарша не пустила Алесича в кабинет начальника, пока не убедилась, что тот действительно приглашал его к себе.

— Приветствую, приветствую! — вышел из-за стола ему навстречу Скачков. — Мой кадровик, канцелярская душа, отказался подписывать направление. Заглянул в документы и… испугался! Мы, говорит, боролись с такими, и снова… Так что, дорогой, постарайся не подводить меня.

— Понятно, — пообещал Алесич.

Расспросив, где находится цех по подземному ремонту скважин, Алесич поспешил туда пешком, — это было недалеко, на окраине города.

— Мне звонил Скачков, — сказал начальник цеха, оглядывая новичка. Он сидел в застекленной будке и листал какие-то накладные. — Сказал, что вы хороший специалист. Однако… В цехе слесарей комплект. Да вы и не такой старый, чтобы сидеть на месте. А в бригадах специалистов не хватает. Имейте в виду, — работа разъездная. Бывают авралы, когда где какая авария. Но всегда на машине. Отвезут и привезут. Так, может…

— Согласен, — не дослушав до конца начальника цеха, кивнул Алесич.

— Хорошо. Пойдете в бригаду Тарлана Мустафаева. Бригадир опытный, ваших лет, так что сработаться с ним будет нетрудно. А главное, есть у кого поучиться. Он настоящий нефтяник.

Тарлана Мустафаева Алесич застал во дворе. Это был невысокий мужчина в вязаной шапке, натянутой на голову чуть не по уши. Черные усы на белорусский манер — широкие, с чуть отвислыми концами — на маленьком смуглом личике. Мустафаев как раз собирался выезжать со своей бригадой. Взявшись за ручку открытой дверцы обшарпанного «рафика», он что-то говорил водителю стоявшего рядом грузовика с подъемным краном. Как потом узнал Алесич, это был не просто грузовик, а агрегат А-50 для подъема и спуска труб в скважине.

— Салям алейкум! — протянул руку Мустафаев. — Когда-нибудь был ремонтником?

— Много где был, а вот у нефтяников ни разу, — ответил Алесич.

— Ну, если много где, то у нас научишься. — Бригадир улыбнулся в густые усы, спросил: — Белорус?

— Белорус.

— Очень хорошо. А то работаем в Белоруссии, а в бригаде ни одного белоруса. Всякие национальности есть, а белоруса нет. Теперь комплект. Садись в «рафик». — И приказал молодому парню, сидевшему в машине. — А ты, Мурат, останься. Иди, дорогой, на промузел, смотри, чтобы скорее раствор везли. С ними и приедешь. — И уже в дороге, когда выехали за город, бригадир подсел к новичку, спросил: — Местный, приезжий?

— Местный. Работал на триста пятой.

— Дорогой ты мой, так ты лучше нас знаешь, как и что там, под землей. Помолчал, вглядываясь в окно. — Понимаешь, сколько ни живу, сколько ни смотрю, а все равно тянет посмотреть в окно. Люблю вашу землю. Ровно, и много речек, много лесов. Всего много. У нас дома, понимаешь, горы и горы. Одну гору обошел, а там еще одна, потом еще и еще. А тут… Небо, глаз не хватает. Хорошая у вас земля. А люди еще лучше. Я приехал сюда учить ваших джигитов добывать нефть. У нас она давно, с детства привыкаем. Приехал холостяком. Долго был холостяком. Хоть наши кавказские красавицы на весь мир славятся. Косы, как ночь, глаза, как глубокие колодцы. Глянешь раз — и пропал на всю жизнь. Там я выдержал. А здесь сдался. Поднял руки вверх и говорю: «Бери, синеглазая Лида, я твой на всю жизнь!» Теперь только жалею, что поздновато у вас нашли нефть. Больше бы джигитов бегало в детский садик.

Всю дорогу Алесич присматривался к бригадиру, прислушивался к его разговорам с членами бригады, к шуткам, которыми обменивались между собой рабочие, не забывая иногда пульнуть колючее словцо и в адрес бригадира. Создавалось впечатление, что отношения между рабочими и бригадиром слишком уж свойские, чуть не панибратские. При таких отношениях трудно поддерживать дисциплину, а без дисциплины что за работа. Но как же удивился Алесич, когда увидел этих «несерьезных» людей у станка-качалки, который им надо было отремонтировать.

Качалка застыла, опустив к самой земле свою луноподобную голову, чем-то напоминая усталую лошадь, спрятавшуюся в зарослях высокой травы от мух.

— Давно не ступала здесь нога нашего брата, — сказал Мустафаев, собирая у станка своих помощников. — А вы знаете, что для нашего управления каждая недодобранная тонна нефти? Значит, так… Надо оживить эту скважину. Мы не знаем, что там такое. Оборвались штанги или, может быть, запарафинились трубы. А может, то и другое. Поэтому сначала поднимем штанги… Понятно? За дело! Ты, — глянул на Алесича, — будешь помогать машинисту подъемника. Присматривайся, как и что. Нам нужен еще один машинист. Учись.