Остаюсь с тобой

Все эти дни, пока Скачков проверял своевременный выезд ремонтных бригад на объекты, проводил летучки, встречался с бурильщиками, словом, делал десятки больших и малых дел, он не переставал думать и о том, что же скажет детям. Кроме того, что его выступление должно понравиться родителям и детям, оно должно понравиться и Алле Петровне, вот в чем была загвоздка. Не хотелось, чтобы Алла Петровна разочаровалась в нем. А в голову лезли только общеизвестные истины и ничего своего, оригинального. Неужели он, Скачков, безнадежно заштампованный? Впрочем, можно ведь рассуждать и так. Все эти общеизвестные истины — они и его личные тоже. Люди в стране живут общими интересами, общими стремлениями, и поэтому у них много общих мыслей. Любить социалистическую Родину, свой народ, свой край, быть благородным в отношениях с людьми, быть честным, не задирать нос, на первое место ставить прежде всего общее — помнить, что счастье только в творческом труде, в борьбе за светлое будущее, — разве этого мало?

Но такие рассуждения мало успокаивали Скачкова. Знал, что от него ждут чего-то особенного, что может сказать только он, Скачков, нефтяник, руководитель большого производственного коллектива. Так, может, не стоит и мудрствовать? Рассказать о нефтепромысле, о том, какое это сложное производство, какие здесь механизмы, — пусть знают дети, что работать здесь можно, имея лишь основательные знания. А это и будет агитация за учебу. То, чего ждет от него Алла Петровна.

Накануне выступления в школе Скачков никуда не поехал, остался в конторе. Эмме Григорьевне, секретарше, наказал, чтобы никого не пускала к нему и ни с кем не соединяла его по телефону. За свою жизнь он немало сделал всяких докладов, выступал с лекциями, писал статьи в газеты и журналы, писал свое, писал для других. Но, кажется, никогда еще не испытывал такой неуверенности в себе, как теперь. Поэтому он и решил отгородиться на какое-то время от всяких дел и написать если не текст, так хоть план выступления, а потом показать его жене, посоветоваться с нею.

В отделе кадров ему подготовили справку о сотрудниках и рабочих управления. Из этой справки Скачков неожиданно для себя узнал, что все рабочие со средним образованием. Есть и с высшим. Особенно среди охранников и вахтеров. Оно и понятно — там работали почти одни военные пенсионеры. Значит, дорогие детки, если хотите после школы работать на нефтепромысле, постарайтесь сначала получить аттестат зрелости. Пусть задумаются!

Теперь Скачков уже знал, о чем говорить на собрании. План выступления складывался в голове легко и естественно. Он быстренько начал записывать его.

Тихо открылась дверь, и в кабинет вошла Эмма Григорьевна. Какое-то время она молча стояла у порога, не спуская своих черных глаз с начальника. Вот он поднял голову, бросил бессмысленный взгляд на двери. Казалось, не заметил ее. Снова склонился над столом и начал что-то писать.

— Валерий Михайлович, — тихо окликнула его Эмма Григорьевна, — просится на прием Удальцов Игорь Иванович со своими помощниками. Они сегодня уезжают.

— Как уезжают? Так неожиданно?

— Почему неожиданно? Неделю назад я заказывала им билеты.

— И молчали, — упрекнул Скачков секретаршу.

— Думала, вы знаете.

— Где они?

— Здесь.

— Пусть заходят… — Скачков сложил свои записи, сунул их в карман пиджака, вышел навстречу ученым.

Он привык их видеть в высоких резиновых сапогах, в брезентовых куртках, бородатых. Теперь они были все в одинаковых по-весеннему светлых костюмах, видно, недавно купленных, такие все интеллигентные чистюли. Если бы не загорелые обветренные лица, то можно было бы подумать, что в кабинет ворвались манекены из витрины универмага.

— Что же не предупредили? — поздоровался с каждым за руку Скачков, пригласил проходить и садиться. — Мы организовали бы вам человеческие проводы, а то…

— Видели, что вы заняты, и не лезли со своими заботами. Да и некогда было. Сидели день и ночь. Писали справку в министерство. Хотелось сделать ее здесь. В Москве не удалось бы так скоро. Там у каждого свои дела. Короче, документ подготовлен. — Удальцов положил перед Скачковым тоненькую папку. Копия нашей справки. И рекомендации. — Он тронул пальцем свои усики, которые на загорелом лице уже не казались такими черными, как вначале. — Для вас это не просто справка, а, так сказать, охранная грамота. По нашим расчетам, самый реальный для управления план — три миллиона. Теперь у вас сколько? Четыре? Варварство. Срочно пишите письмо в министерство. Пусть пересматривают. Ничего, что год начался. Надо переходить на тот режим, какой мы рекомендуем для каждой скважины. Если и дальше будете работать, как сейчас, через год наши рекомендации могут устареть. Ситуация во многих скважинах может измениться. У вас такой перебор! Один миллион! Короче, Валерий Михайлович, мы свою миссию выполнили, и, благодаря вам, думаем, успешно. Вы нам создали условия, лучших не надо. Свою справку мы завтра же передадим в министерство. Но и вы не спите в шапку. Тормошите их. Там много всяких бумаг, как бы не забыли об этой…