Остановись, мгновенье…

Денис сказал: «Пройдет, наверное». Самое опасное слово – наверное. Значит, может – пройдет, может – нет. Тайфун то ли улетит, то ли укрепится и снесет все под корень: и дом, и семью, и мужа, такого любимого, такого качественного.

Катя ничего не сказала и вышла из прихожей. Ночевали врозь. Катя постелила себе на первом этаже. Продемонстрировала обиду.

До утра не могла заснуть, размышляла: что делать? Устраивать скандалы, создавая тем самым невыносимую обстановку? Это подхлестнет Дениса к побегу. Здесь его гнобят, а там ласкают. Второй вариант – противоположный: усилить внимание и разнообразить сексуальную программу. Но какая особая программа после двадцати пяти лет совместного проживания, когда знакома в теле каждая щелочка, каждый вздох? И еще одно: Катя не умела притворяться. Ревность не подогревала любовь, а наоборот – убивала. Ревность – это недоверие. А когда не веришь, хочется держаться подальше.

Катя приняла решение: сделать вид, что ничего не происходит. Оставить стрелку на нуле. Никакого плюса в виде притворной страсти, никакого минуса в виде скандалов. Политика выжидания.

Под утро Катя перешла на прежнее место, к мужу под бочок. Но бочок оказался равнодушен. Денис сделал вид, что продолжает спать и местоположение жены его совершенно не волнует.

Катя смотрела в потолок. Как это могло произойти? Красавица, умница, мать двоих детей оказалась брошена в сорок пять лет на полдороге. А что там за девушка? Какая-нибудь секретарша с длинными ногами и глубоким декольте. Груди торчат, как поросята. Пухлый рот, как бант. Попка, как арбуз. Маникюр. Плюс молодость и новизна ощущений.

Главная ценность человека – жизнь. А главная ценность жизни – молодость. И ничего тут не сделаешь. Ей двадцать, а Кате за сорок.

Все мужики, как правило, бабники, скачут с одной бабы на другую, привыкают к прыжкам. А Денис попробовал и залип, как муха, налетевшая на клейкую ленту.

Что остается Кате? Жить.

Одно дело просто жить, а другое – ждать. Нервы расшатались. Хотелось перебить всю посуду.

В жизни Кати было два этапа. Первый: нищета.

Второй этап: богатство, коттедж, путешествия по Европе, счет в банке. Никто не отпихивал, наоборот, приглашали на премьеры и оставляли лучшие места в партере. Катя – красивая, есть на что посмотреть. И умная, есть что послушать.

От первого этапа до второго – почти тридцать лет труда и преодолений. А эта овца получит все и сразу. Она получит богатого Дениса в первых рядах и будет колоситься над ним – юная, полная сил. И никто не поинтересуется: а где же Катя? Катю забудут, будто ее и не было. И о детях не вспомнят. Кого и когда интересовали чужие дети?

Катя зарабатывала свое благополучие. Ждала. Терпела. Рожала. А эта пионерка получит все и сразу. За что? За молодость: гладкое тело, как у дельфина, и резиновые штучки.

Хотелось лечь на пол и кататься по ковру. Катя так и делала. Ложилась и каталась. Потом поднималась и фотографировала все, на что натыкалась взглядом: кусок улицы, вид сверху, из окна. Черная собака возле черного мусорного бака. И надпись: без хозяина.

Денис обещал: пройдет, наверное. Но не проходило. Наоборот. Раньше он возвращался под утро, а сейчас мог не появиться вообще. Секс завял. А это значило, что ТАМ он расцвел.

Катя решила чем-то наполнить свою пустоту. Разбавить тоску. Она перелистала в памяти свои прошлые привязанности. Их было две. Немного. У некоторых ее подруг за неделю больше.

Довольно долго продержался переводчик Афонин. Он переводил с английского техническую литературу. Знал бесчисленное количество терминов.

Афонин был интересен своим отношением. Он влюбился, как старшеклассник, и вытворял невероятное. Однажды летом Катя поехала в деревню, там жила ее нянька с детьми. Это было родовое гнездо няньки.

Афонин провожал Катю на поезд поздно вечером, а утром он встречал Катю на вокзале, выходящую из вагона. У нее глаза вылезли на лоб. Откуда? Как? А так. Летел всю ночь на крыльях любви. Как писал Симонов: «Я был у ног твоих с рассветом, машину за ночь доконав».

От вокзала до деревни – бездорожье, можно проехать только на тракторе. Афонин вез Катю на своей скромной пятерке, как каскадер. Настоящий мужик. При этом был скромен. Не лез.

Обратно он тоже переправлял Катю. Специально приехал.

Они не торопились, останавливали машину в лесу. Собирали грибы, а потом жарили на костре. Разгар лета. В лесу абсолютное безлюдье и духота. Катя разделась до купальника, а потом сбросила и купальник. Ходила среди деревьев нагая, как Ева в раю. Какое же это наслаждение – ходить стопроцентно голой! В человеке просыпается что-то первобытное. Не хочется одеваться. Катя позавидовала аборигенам в Австралии, которые так и живут, болтая сиськами. Не надо ходить на работу, не надо искать смысл жизни. Он – есть. Просто жизнь, и все.