Остановившиеся часы

Асташев вышел из переговорного пункта, огляделся. Мари, значит, вся в работе. А может, это так, видимость одна. Асташеву хорошо знакомы были эти дамские штучки. Впереди через дорогу он увидел летнее кафе, где продавали пиво. Уже больше часа прошло с той минуты, как он покинул дом родни. Солнце поднималось все выше, и во рту пересохло. Полчасика проведет в кафе, попьет пивка, решил он, переходя дорогу. Летом народу в городе явно прибавлялось. Заезжие туристы, публика с пароходов… Пестрота одежд, суета, праздность, азиатчина и несколько нелепые надписи на английском, некий намек на близость европейской культуры — все смешалось под этим ярким солнцем. Город сильно изменился за последние десять лет. Пожалуй, Асташев не смог бы внятно объяснить, раздражало это его или нет? А может быть, дело совсем не в этом?

Волжское пиво, светло-янтарного цвета, приятно холодило горло. Асташев стоял один за столиком, наблюдая за вращением жизни вокруг него. Это была иная, не московская жизнь, и затерянность в этом знакомом и одновременно незнакомом городе как-то приятно успокаивала. Не за этим ли он и приехал сюда? Кто знает, кто знает…

Полчаса незаметно истекли, и он направился к переговорному пункту. Странное дело, когда он дозвонился первый раз, у него наготове были удобные фразы, он знал, что говорить и как. Теперь же в голове было пусто, точно за эти полчаса он каким-то образом растерял весь свой словарный запас. И казался себе очень равнодушным. В какой-нибудь другой момент, вчера или позавчера, это обстоятельство могло бы удивить его. Но только не сейчас. Взяв трубку, он ждал соединения без малейших признаков волнения. На этот раз трубку подняла Марина.

— Алло? Слушаю…

— Марина, это я.

— Сергей… послушай, я…

Только в это мгновение до него дошло, что разговор этот может быть неприятен ей ввиду присутствия посторонних. Но если ожидание затянуть до вечера, все может предстать в ином свете. По крайней мере, в начале. Этой вилки избежать было трудно. Так что играть роль нужно как можно проще и доступней.

— Марина, я не успел предупредить тебя… — быстро выговорил он, понимая, что эти слова будут ключевыми. — Мне пришлось срочно уехать… Возникли обстоятельства… Я сейчас у родственников… Савельевых, ты знаешь, я говорил тебе о них…

— Вот как? Это новость…

Пара секунд ей потребовалась для того, чтобы переварить ее.

— И что дальше?

— Ничего… Просто ставлю тебя в известность…

— Это замечательно. Надеюсь, все серьезно?

— Разумеется.

— Тогда попробуй перезвонить мне вечером на домашний… Пока…

— Счастливо, Мари…

Выходя из кабинки, вскользь подумал, все ли было убедительно? Об этом он узнает вечером. Она же, как обычно, не сделала ни одного лишнего движения, что называется. Несколько пар женских глаз внимательно следили за ней, и ей просто нельзя было ошибаться.

Побродив по городским улицам еще с полчаса, он вдруг понял, что ему надо. И, более не раздумывая, сел в трамвай и вернулся назад. Поселок прошел быстро, мельком взглянув на крышу дома Савельевых. Петр Александрович сейчас в саду копается, а ближе к обеду еще пивка возьмет, сядет в беседку и будет неторопливо пить холодное пиво, ожидая жену и гостя. Асташев на мгновение представил себе это состояние беспредельной свободы, которое сваливается в одночасье на человека, делая его на склоне лет хозяином своего времени. Тут есть над чем задуматься. Время, которого всегда катастрофически не хватает в середине жизни, вдруг выходит из-под контроля. Некуда спешить, незачем суетиться… Трудно даже осознать, что такое может когда-нибудь с тобой случиться, порой внезапно и совершенно бесповоротно.

Знакомая дорога через парк привела его к берегу Волги. Здесь тоже многое изменилось. По крайней мере, на этом берегу. Левый же берег, почти не тронутый цивилизацией, оставался внешне все тем же. Поросший лесом, с отлогими отмелями, песчаными полуостровками все так же в летние месяца притягивал к себе рыбаков и туристов. Лодочная станция заметно преобразилась. Клуб яхтсменов, когда-то ютившийся в убогой совдеповской постройке, сейчас имел хорошо отделанную базу. Асташев еще сверху, беглым взглядом оценил перемены, спустился вниз к воде. В полиэтиленовом пакете, который он держал левой рукой, лежала бутылка портвейна и два беляша с мясом, купленные в поселковом магазине. Несколько моторных лодок кружили по реке, а почти у противоположного берега распустила белый парус небольшая яхта. Асташев прикурил от спички, положил пачку «ЛМ» в нагрудный карман рубашки, продолжая осматриваться. Наконец его внимание привлек седой мужчина в шортах, перешагнувший с мостков в лодку. Отвязавшись, он собирался заводить мотор. Асташев легко вбежал на мостки и поднял правую руку, крикнув:

— Эй, подожди!

Мужчина глянул на него, повернув голову, обнаженный загорелый торс покрывали наколки.