Остановившиеся часы

Его блуждание завершилось как-то неожиданно. Пробираясь сквозь заросли, он вышел на полянку и увидел метрах в двадцати от себя ту брюнетку с огромной копной распущенных волос. Женщина, как ему показалось, успела его увидеть и повернулась к нему спиной. Но дальше все происходило так, будто она совершенно не подозревала о его присутствии. Сняв с себя лифчик и трусики, она начала спокойно выжимать их. Асташев замер, несколько мгновений не отрываясь взглядом от роскошного женского тела, потом вздрогнул, как бы избавляясь от внезапного наваждения и тихо ступая, удалился прочь. Вернувшись к месту своей «стоянки», допил вино, погружаясь все больше в мир ностальгических воспоминаний, не всегда приятных и порой даже болезненных. Удивительно, но он даже не подозревал, что это когда-нибудь еще сможет так взволновать его…

Ему слышались голоса. Много голосов. Каждый из говоривших пытался перебить другого и высказать что-то свое. Было странное впечатление, что никто никого не понимает и не понимает сам себя. В многоголосом хаосе, вавилонском смешении языков как бы присутствовало нечто манящее и отталкивающее одновременно. Он чувствовал, как все в нем медленно убивается этими голосами. Пространство заполнялось звуками, происхождение которых он не смог бы определить. Голоса стихали, переходя в шепот. Иногда у него возникало ощущение, что это шепчут сотни насекомых, ползущих по дну пересохшего озера. Шепот, казалось, проник внутрь его тела, и это было сродни безумию. Он бежал по сухой, потрескавшейся от беспощадного зноя земле, пытаясь выбраться из котлована-ловушки. Не выдерживая напряжения, лопнули барабанные перепонки, и в голову как будто хлынул расплавленный свинец…

Асташев открыл глаза и приподнялся на локтях. Полуденное солнце застыло в небе прямо над ним. Моторная лодка кружила в заливе. Сидевшие в ней двое парней как будто высматривали кого-то. Асташев стряхнул ладонью песок со щеки и поднялся, шагнув к воде. В глазах рябило, он словно еще слышал этот жуткий шепот. Войдя в воду, Асташев несколько раз ополоснул лицо, чувствуя, как приходит в себя. Моторка вышла из залива, скрываясь из виду.

Асташев, сложив руки, нырнул и, почти касаясь дна, плыл, уходя все глубже и глубже, пока ему хватало воздуха. Дна он уже не достигал, здесь была яма и, перевернувшись, начал подниматься наверх. К нему вдруг пришло старое хорошо знакомое ощущение того, что он не сможет вынырнуть; рот инстинктивно откроется, в слепом гибельном движении глотая речную воду. Он вспомнил, как один его приятель в Москве, занимавшийся подводным плаванием, рассказывал о трех последних метрах перед поверхностью, которые должен пройти аквалангист, поднимающийся с приличной глубины. Эти метры заключают в себе нечто большее, чем все предыдущие. Самое трудное — удачно преодолеть эти три метра, иначе… Впрочем, для профессионала это не имеет особого значения, все дело в привычке и степени тренированности. Но у него нет сейчас акваланга за плечами и ему не грозит разность давлений и кессонная болезнь. Для него все свелось к борьбе того, что он хочет, и того, что сможет. Он вынырнул, вдохнув полной грудью, и даже попытался улыбнуться тому секундному бреду, который внезапно настигает человека в критической ситуации и также быстро отпускает. Он плавал в заливе, время от времени ловя себя на мысли о том, что как будто хочет что-то проверить, что-то разрешить, то, что, возможно, не удалось ему раньше?

Накупавшись, выбрался на берег, устало лег в песок. С непривычки ломило тело. Он слишком резво начал свою встречу с рекой, словно пытаясь доказать, что он не чужак здесь. Ему показалось, что он слышит чьи-то легкие шаги. Но не повернул голову, продолжая прислушиваться. Шаги приближались. Скосив глаза, увидел, как на песок упала тень… Быстрый поворот головы. Рядом с ним стояла та брюнетка, которую он видел в костюме Евы.

— Извините… — она с легким прищуром смотрела на него, как бы мысленно спрашивая: вот, значит, каков ты?.. — У вас не найдется две-три сигареты… так получилось, что наши упали с сумкой в воду… Евгений пытается их сушить, но, сами понимаете, когда это…

— Да, да, конечно, — кивнул Асташев, словно очнувшись ото сна. — Сейчас…

Он потянулся к своей рубашке, чувствуя на себе пристальный взгляд женщины и снова вдруг подумал, что она не могла не заметить его присутствия тогда… Достав пачку, высыпал несколько сигарет в ладонь и протянул брюнетке.

— Спасибо… — она взяла сигареты, не спешила уходить, как будто чего-то ждала. — А вы здесь один?

— Как видите, — он наконец взглянул снизу ей в глаза и снова почувствовал неприкрытое внимание к себе, не вполне объяснимое, если учесть, что женщина здесь была не одна.

— А мы с вами не могли нигде встречаться? — спросила напрямик брюнетка.

— Вряд ли… — не очень уверенно ответил Асташев, скользнув взглядом по очертаниям ее тела. Ее красивые ноги находились совсем близко от него, и он чувствовал некую неопределенность ситуации, смущавшую его.