Остановившиеся часы

Спустя час стали известны подробности происшествия. Мужик действительно тот оказался, что к ним на берегу подходил. А двое — это Петрик и Суродин. Бывшего зека сразу взяли. Мужичок ушлый оказался. Хотя ему нож в ребра сунули, через фуфайку лезвие неглубоко прошло. Суродин страховал топориком, но промахнулся. Мужик закричал и его услышали. Из проулка высыпали поселковые мужики, у одного — ружье. Петрика в ногу подстрелили, Суродину удалось бежать. Ночное убийство всех в поселке взбудоражило. Мужики ходили злые и вину все на пришлых валили, не местных. У них в поселке драки частенько случались. Били, калечили, но не до смерти. Последнее убийство года три назад случилось. По пьянке. Но там все очевидно. Убийцу никто не искал. Он сам пришел и сдался поселковому милиционеру. А вот то, что на днях случилось… Петрик Суродина сразу приметил. Вдвоем обмозговали, что и как. Взяли, как позже выяснилось, семь с половиной тысяч. Петрик мужику этому помогал пристройку к дому гондобить. Там на месте все и прикинул. А мужичок, что к ним на речку в бригаду приходил, тот не только следы на снегу читать умел. Он Петрика сразу вычислил, а с ним и сержанта. С разговором приходил, конечно, не случайно. И верно все рассчитал. дин занервничал и по возвращении в общагу рассказал о мужичке Петрику. Решили, естественно, мужичка по-тихому кончить, чтоб меньше балакал. Не удалось… на поймали той же ночью. Он у девки своей знакомой задумал отсидеться. А чтоб не скучно было — водки набрали, закуски. Его пьяного из ее постели вытащили. Через сутки их в поселке уже не было…

Из глухой темноты сзади палатки раздался треск сухих опавших веток. Асташев напрягся, повернув голову. Сердце застучало отчетливыми толчками. Что там еще? Зверь? Человек? Но больше ничего расслышать не удалось. Асташев подошел к воде и нырнул. Плавал минут пять-семь. Купаться было приятней, чем днем. Алкоголь выветривался. Но, трезвея, он почувствовал усталость. Выбравшись на берег, еще долго бродил по краю воды, оглядываясь вокруг себя. Что-то уходило… Что? Может быть, время струилось как песок в песочных часах, исчезая на глазах? Вернувшись к костру, он присел на корточки, подбросил хвороста в гаснущее пламя. В палатке храпел рыбак. Несмотря на усталость, Асташев не хотел ложиться. Нужно было еще что-то решить, что-то, безусловно, важное… Костер, спутник людей с давних, пещерных времен, манил, увлекал вглубь себя. Асташев курил, как завороженный глядя на огонь, искорки исчезали в темноте над ним, в звездном, тысячелетнем небе. Так прошло еще с полчаса. Костер догорал. Асташев погасил его водой из залива и отправился в палатку спать. Рыбак во сне повернулся на спину, проговорив что-то невнятное. Асташев было хотел ответить, подумав, что рыбак проснулся, но позже понял, что это не так. Дядя Слава снова захрапел, надсадно как-то, тревожно, потом разом затих. Асташев смежил слипающиеся веки, проваливаясь в омут сна…

Проснулся он, когда солнце уже поднялось высоко. В палатке он оставался один. Снаружи слышались позвякивание посуды, легкий кашель дяди Славы. Асташев отвернул полог, выглядывая из палатки. Рыбак сидел на корточках возле костра, помешивая в котелке уху. Увидев Асташева, подмигнул.

— Проснулся? Ты, брат, спать здоров… Хотя я-то раньше тебя отрубился… Садись, уху будем кушать… Похмелиться хочешь?

— Можно…

Асташев выбрался из палатки, прищуриваясь от солнца. Голова слегка побаливала, но вполне терпимо. Он вчера не перебрал.

— Сейчас, окунусь…

Сбежав к реке, нырнул, сразу выныривая, мотнул головой, чувствуя, как холодная вода освежает тело. Проплыл метров пятнадцать вперед, потом вернулся к берегу. Вышел из воды, руками убирая мокрые волосы назад, на затылок. Рыбак наблюдал за ним с насмешливым прищуром, видно было, что похмелился.

— Давай стопочку, Серега…

Рыбак разлил водку по стопкам, взял свою и показал Асташеву.

— Чтоб все было…