#останься дома и стреляй!

Митрофанова не помнила, как выскочила из дома. Только в машине сообразила, что забыла куртку, о пропуске даже не подумала, а документы вообще остались в другой сумочке. Но возвращаться не стала. Придет штраф – Дима заплатит. И вообще – за все заплатит!

Она гнала по ночному пустому городу, и слезы заливали лицо, мешали рулить.

До родового имения Васильково домчала за сорок минут. В самом поселке скорость сбросила – хотела подобраться к голубкам без шума и помпы. Машину оставила на соседней улице и, пока спешила к калитке, старалась держаться в тени. У Тимофея Марковича светился только фонарь на крыльце – наверно, пошел с собакой пройтись. А ее дом выглядел совсем темным, необитаемым, хотя на грунтовке перед воротами отчетливо имелись следы протекторов. Надя была плохим следопытом, но машин, ей показалось, заехало две.

Она отперла калитку и вошла во двор. Интересно! Диминого авто нет, зато у самого крыльца – передними колесами на газоне! – припаркован дамский красненький наглый автомобильчик.

Пока ехала, вся кипела от праведного гнева, но сейчас почему-то стало страшно. Куда делся Дима? И почему в доме темнота-тишина? Да еще показалось: за спиной прошелестели шаги. Резко обернулась – никого, но кусты смородины покачиваются. А остальная растительность не колышется, ветра нет совсем.

– Кто здесь? – дрожащим голосом спросила Надя.

Тишина. И хотя за смородиной, похоже, кто-то скрывался, в темноту участка Надя идти не решилась – лучше дома спрятаться. Взбежала на крыльцо и перепугалась еще больше. Дверь-то – приоткрыта. Что здесь происходит?

Уже не ловить злоумышленников хотелось – а бежать без оглядки. Но куда? В доме – непонятно что. Кинешься во двор – неизвестно, на что нарвешься. Этот, из смородины, выскочит.

И Надя выбрала менее страшное – проскользнула внутрь и захлопнула за собой дверь.

Она вошла в коридор, включила свет и громко крикнула:

– Эй! Вы где?

Тишина.

Надя нервно хихикнула. Да все понятно! Полуянов небось отправился за провизией. А пассия его в окошко выглянула, увидела ее и догадалась, что сейчас ей в волосы вцепятся. Свет выключила, из дома прочь, выбралась во двор – вон, и окно как раз распахнуто. Но в машину сесть и смыться не успела, прячется теперь в кустах.

Объяснение казалось логичным, но страх все равно не проходил.

Митрофанова обвела растерянным взглядом коридор. Обратила внимание – на светлом линолеуме остался след грязной подошвы. Обувь узкая, остроносая, несомненно, женская, но размер – минимум сорок второй. Неужели у миниатюрной Каси столь огромная лапа? И вообще: что за манера ходить по дому не разуваясь?

Она сбросила мокасины, изо всех сил стараясь не бояться, и заглянула в кухню. Остатки трапезы – хлеб не убран, чай недопит.

Надя глубоко вздохнула, отворила дверь в спальню и зашлась отчаянным криком.

* * *

Это только в Москве следственно-оперативная группа на иномарках разъезжает и летит на место убийства в течение стремительных минут и с воем сирен. А у них в Васильково на труп всегда первым участковый приходит. Своими ножками.

Ночь, дождь, карантин – всем плевать. Изволь из постели вылезти и рысить.

Участковый прибыл на место происшествия в половине второго ночи и в историю московской хозяйки дачи не поверил ни на секунду. Злоумышленник, дверь открыта, труп сам по себе появился. Все они сначала заливают, пока не поймут, что если чистосердечное, то срок меньше.

По всем признакам – убийство из ревности. Классика. Дамочка сама и рассказала: ей позвонил сосед, наябедничал, что ее сожитель привез на дачу девчонку. Дальше логичная реакция: жена в ярости срывается из дому. Является, машину ставит за квартал – чтоб не спугнуть голубков. До участка доходит пешком. Во дворе только одна машина – любовницы. Муж куда-то отъехал – мало ли, за цветами или шампанским, а в постели супружеской его пассия почивает. Какой первый позыв? Правильно. Молотком – и по башке.

Участковый тело внимательно осмотрел и кое-какие выводы сделал. Жертва, похоже, спала. Оскорбленная жена оценила диспозицию, подхватила из кладовочки молоток, подкралась – и сразу мочить, без выяснения отношений.

Колотила яростно, но не по-мужски. Было у него дело: тракторист влепил молотком собутыльнику. Так там с первого удара череп в осколки и мозги по стенам. К тому же мужик – даже отморозок – женщину в лицо тяжелым предметом не ударит. А тут явно старались – не просто убить, но и внешность изуродовать. Как бабы говорят: «Чтоб в закрытом гробу хоронили».

И реакция у дамочки классическая – наблюдал пару раз, когда на убийство из ревности выезжал. Истерика, причитания: «Как же так!» Потом обморок.

Участковый уже хотел оформлять, но дальше пошли проблемки. Без сознания москвичка пролежала недолго и, хотя продолжала всхлипывать, начала активно оправдываться.

Про шаги на участке и что кусты смородины колыхались участковый и в голову не взял. Но след в коридоре пришлось изучить, сфотографировать. Хозяйка при этом причитала:

– Это не мой размер! И не Касин. И не Димкин!

– Кася – это кто? Покойница? Ты ее знаешь?

– Знаю. Заочно. Дима… мой муж… ее дело вел.