Оставь мир позади

Дети, где были ее дети? Деревья почти не шевелились. Они просто стояли, равнодушные к ней. Аманда упала на землю. Прикосновение листьев, коры, грязи было почти утешением. Грязь на ее розовых коленях казалась почти бальзамом. Чистые подошвы ног потемнели и были исколоты, но ей было не больно. Наконец она нашла себя. Она хотела позвать детей, выкрикнуть их имена, которые они с Клэем выбирали с такой любовью, но вместо «Арчи» и «Рози» (наверняка вырвалось бы именно это ласковое имя, любовь и тоска), Аманда просто кричала ужасным, животным криком, издавая второй по ошеломительности шум, который она когда-либо слышала в жизни.

23

ОНИ ГОВОРИЛИ ТИШЕ, ЧЕМ ОБЫЧНО. Разумеется, они были преисполнены почтения к шуму. Ждали, что он вернется. Не хотели, чтобы он застал их врасплох, но как к нему подготовиться, даже слышав его раньше? Но все же: они были не согласны друг с другом.

Д. Х. не совсем верил в то, что говорил.

– Я полагаю, это мог быть гром.

Иногда удается заставить себя верить в то, что говоришь.

– Туч нет!

Ярость Аманды была немного притуплена облегчением. Она нашла своих детей: широко распахнувших глаза, грязных, как нищие, – и не собиралась их отпускать. В ее руке была зажата правая ладошка Роуз так же, как много лет назад, когда ее дочь плохо себя вела. На левой ладони девочки был красный след: ровная, непрерывная линия. Ссадины на левом колене, пятна грязи на подбородке, плече и мягком животе – Роуз проводила кампанию за право на раздельный купальник в течение нескольких месяцев, – сальные волосы и красные глаза, но в остальном она была в порядке. Дети выглядели так, словно они были в порядке. Казалось, они были в порядке.

Аманда очертя голову бросилась в лес и нашла их с помощью какого-то инстинкта, про владение которым она и забыла, или, возможно, ей просто повезло. Из-за шума все трое бросились бежать, и их пути случайно пересеклись. Шум заставил Клэя остановить машину на обочине сюрреалистично пустой дороги, открыть дверь и всмотреться в небеса. Шум испугал Рут, наполнявшую кофейник, и она уронила на пол ложку. Шум приказал стаду оленей, которых было уже больше тысячи и которые уже не обращали внимания на границы собственности, проведенные людьми, панически нестись сквозь сады, не останавливаясь даже чтобы перекусить. Домовладельцы были слишком заняты разбитыми окнами и кричащими детьми, чьи младенческие барабанные перепонки были необратимо повреждены, чтобы пялиться на всех этих животных.

Аманда с детьми вышли из леса, и хотя они были чужими для Рут и Д. Х., воссоединение было настоящей радостью. Рут обняла мальчика за голые плечи. Д. Х. сжал предплечье Аманды в отцовском облегчении. Последствия шума – гул, ощущение вибрации – казалось, все еще не ушли. Они были похожи на рой назойливых насекомых: тех кусачих мух, которые иногда водятся на пляжах. Там и тут. Настойчивые. Аманда предложила зайти в дом, сформулировав то, что чувствовали все. Небо было довольно голубым и очень красивым, но на улице все казалось каким-то ненадежным. Шум, казалось, был чем-то природным, но, как выяснила Рут, кирпичи не могли заглушить звук.

– Это была бомба? – Видения грибовидных облаков.

– Где папа? – заторможенный, как после травмы, голос Арчи сорвался, высокий и неловкий, на слове «папа». Где же был папа?

– Уехал по делам, – Аманда была немногословна.

– Я уверена, он вернется в любой момент. – Рут наполнила стаканы водой. Дети были грязные и потные. Она не знала, как помочь, а она хотела помочь. Она не могла прижать к себе внуков. Но могла дать этим незнакомым детям стакан воды.

– Спасибо. – Арчи вспомнил о манерах. Это был хороший знак.

– Почему бы вам не сходить помыться? Я могу остаться с Арчи. – Рут наклонилась поднять упавшую ложку, которой накладывала смолотый кофе. Она хотела помочь, но больше всего она хотела отвлечься.

Аманда отвела Роуз в ванную, промыла ее раны. Ничего серьезного. Ритуал утешил их обеих: влажная туалетная бумага и неоспорин[35], лицо ее ребенка так близко, что она могла почувствовать запах ее горячего дыхания. Руандийцам после геноцида[36] оправиться помогли салоны красоты. Прикосновение к другому человеку исцеляло. Она вытерла лицо дочки влажной тряпкой, одела ее в толстовку и шорты. Роуз, которая раньше не хотела, чтобы ее видели голой, даже не протестовала. Шум испугал ее.

Рут надо было чем-то заняться.

– Попей-ка воды, милый, – ласковые слова не давались ей естественным образом. В школе они звали каждого ребенка «друг». Даже когда они попадали в неприятности, к ним обращались не «девушка» и «молодой человек», а только «друг». Друг, нам нужно поговорить о твоем поведении. Друзья, пожалуйста, потише. Священное, ни к чему не обязывающее обращение.

Безволосая спина Арчи была покрыта слоем пота и пыли. Можно было бы написать какое-нибудь слово поверх грязи на его коже, как шутники писали «Помой меня» на оставленных без присмотра машинах. Он послушно сделал глоток.

– У меня странное ощущение в ушах.