Оставь страх за порогом

Рядом с остановкой фанерные щиты приглашали посетить в городском парке культуры и отдыха кафе, прокатиться на карусели, пострелять в тире, совершить прыжок с парашютной вышки. – одним словом, предлагаем сотню удовольствий. У транспаранта с нарисованным значком «Ворошиловский стрелок» Кребс убавил шаг: «Большевики стремятся приобщить к стрельбе своих сограждан чуть ли не с пеленок. Но одно дело, выпускать пули по бумажным мишеням в тире, и совершенно иное – в живых противников, которые первыми откроют огонь. Пусть тешутся, смелость пропадет, когда попадут под град наших пуль». Он прошел под аркой, пристроился в очередь к продавщице газированной воды. Залпом осушил стакан с подкрашенной сиропом шипучей водой, попросил еще, второй стакан пил не спеша.

* * *

Магура замер. Перед Николаем Семеновичем на деревянной арке виднелась надпись «Конкордия», сохранившееся с начала века название любимого всеми сталинградцами городского парка.

– «Конкордия», – прочел Магура и повторил по слогам: – Кон-кор-дия. Кордия? «Именно так подписана телеграмма! Теперь понятно, отчего Кребс приехал сюда. Встреча с Перенским назначена в нашей «Конкордии»!»

* * *

Кребс отыскал незанятую скамейку, с которой хорошо просматривалась аллея.

«На часах ровно четырнадцать. Сейчас увижу Кукарачу, а он меня. Не забыть, как при прощании устроил ужин для близких друзей, хороших знакомых, я попал в их круг по приказу начальника, пожелавшего, чтобы отбывающий на неопределенное время за пределы рейха агент почувствовал к себе внимание руководства… За минувшие годы мог очень измениться – любого состарит труднейшая работа среди чужого народа вдали от Германии.

* * *

Магура знал, что за Кребсом, начиная с его прибытия в город, ведется наблюдение группой лейтенанта Горобца.

«Работают товарищи отлично, не к чему придраться, пока не увидел ни одного, ни на остановке трамвая, ни здесь. Если спрошу, как удалось вести объект и при этом оставаться незамеченными, смущенно потупят взоры. – Николай Степанович взглянул на часы. – Натикало три минуты третьего. Перенский задерживается. Кребс, видимо, поругивает агента за опоздание».

* * *

Кребс посмотрел на свой хронометр фирмы «Бурэ».

«Прошло пять минут. Опоздание непростительно, если только не мешает непредвиденное, вроде тяжелой болезни, отправки в командировку наконец… – Последней версией был арест, что Кребс отмел. – Глупость, чушь! За пять лет – русские называют этот срок «пятилеткой» – Кукарача акклиматизировался, сумел устроиться на работу в так называемое номерное предприятие, работающее на оборону, точнее, на грядущую войну, получил допуск к секретной документации производства нового оружия, сортов стали. Провал исключен, если бы произошел, мы бы узнали первыми. Кукарача связан с нашим человеком в Москве, а тот информирует Кёстринга и меня. Но что заставляет опаздывать? Вовремя не успел получить телеграмму, убыл в командировку? Ожидаю еще пять минут и ухожу. Но что доложу Кёстрингу, когда вернусь без собранных Кукарачей разведданных? Начальник взбесится, когда узнает, что моя поездка к Волге оказалась напрасной тратой времени, бензина. В неудаче станет винить мою нерасторопность, потерю профессионализма, никакие оправдания не помогут».

* * *

Магура развернул «Сталинградскую правду». Делая вид, будто увлечен чтением, не сводил взгляда с Кребса.

«Встал. Отдернул пиджак. Неужели уйдет, не дождавшись? Лицо рассерженное, на его месте, не встретив человека, из-за которого проделал немалый путь, был бы невесел и я… Что Перенскому помешало прийти?»

Николай Степанович дождался, чтобы Кребс прошел аллею, сложил газету, спрятал в карман и двинулся следом за немецким дипломатом. Магура еще не знал, что Перенский забрал шифрованную телеграмму таким способом, что дежурившие в почтовом отделении Горелов и Малинина его не увидели.

5

Посетителей в почтовом отделении номер пятнадцать было мало. Бабка в завязанном на затылке платке заполняла бланк. Женщина в цветастом ситцевом платье сдавала посылку. Двое мальчишек рассматривали образцы марок с видами сельскохозяйственной выставки, скульптуры «Рабочий и колхозница».

За окошечками скучали приемщицы заказных писем, бандеролей, денежных переводов и сержант государственной безопасности Малинина, в чьи обязанности входило оформлять подписку на газеты, журналы и выдавать корреспонденцию до востребования. Начальник отделения наставлял:

– Если попадется въедливый клиент, потребует отправить вяленую рыбу, стиральный порошок, мыло, станет качать права, вы ему под нос – инструкцию Наркомата связи.

– В документе невозможно все учесть, – заметила одна из девушек.

– Тем не менее инструкцию надо знать назубок, – стоял на своем начальник. – В нашей работе что главное? Быть во всем точным, исполнительным, предельно внимательным, не считать за труд лишний раз улыбнуться клиенту. И не дай бог, огрызаться, на грубость отвечать грубостью. Будут хамить, культурно осадите, поставьте на место. Еще не совершайте непростительного, не отдайте письмо, извещение Иванникова Иванову, телеграмму Данилова Данильченко.