– Фамилия в паспорте та же, что в телеграмме – Перенский. Уж как благодарил…
Сообщение Горелова по телефону вначале ошеломило Магуру:
«Проворонили! Перенский переиграл! Не учли, что имеем дело не с дилетантом, что явится, когда на почте не будет засады!»
Горелов стоял перед Магурой по стойке «смирно», ждал разноса, но Николай Степанович не стал его отчитывать. – Где Малинина? – Осталась на посту. – Зафиксировали приметы Перенского?
– Довольно поверхностно и приблизительно, общался только с уборщицей, та не смогла описать. Возраст около сорока, одет в тенниску, носит шляпу.
Больше вопросов Магура не имел. «Сергей с Малининой не виноваты, приказа оставаться на почте и вовремя обеденного перерыва не было. Теперь понятно, почему сорвалась встреча Кребса с агентом – Перенский поздно получил телеграмму, не успел к четырнадцати в парк. Что помешало вовремя явиться на почту? Что-то или кто-то спугнул? Не насторожило ли появление новой работницы? – Последнее предположение казалось самым верным, и Магура принял вину за случившееся на свой счет: – Следовало предвидеть любые мелочи, которые могли помешать операции, даже малейшая с нашей стороны ошибка нарушила планы по выходу на того, кто имеет паспорт на фамилию не проживающего в городе Перенского». Размышления нарушил звонок телефона. Сержант Карашев доложил, что Кребс вернулся в Дом колхозника:
– Не отдыхал, ходил по номеру. Вскоре администратор позвала к телефону. Говорил не больше двух минут. Отвечал односложно.
– Где сейчас Кребс?
– Ушел в ближайшую столовую.
«Звонил Перенский, больше некому, – понял Магура. – С опозданием узнал о приезде поматташе, обзвонил гостиницы, узнал в Доме колхозника, что Кребс поселился у них. Что сообщил? Устно передавать собранные сведения, понятно, не стал, назначил новое место и время встречи».
Магура не мог не отдать должное находчивости Перенского – увидел на почте незнакомую работницу, не стал рисковать, не взял телеграмму, пришел за ней вторично в перерыв.
На другом конце провода ожидали решения, и Магура приказал:
– С Кребса глаз не спускать. И не мешайте ему подкрепиться. Как долго у нас пробудет немец, неизвестно, может быть, придется походить за ним не один час. Докладывайте о продвижении Кребса, контактах.
Кукарача явился заранее, чтобы исправить досадный срыв в парке. Встал на углу у газетного киоска, принялся наблюдать за противоположной стороной улицы. Была макушка лета, солнце долго висело над крышами, не желая клониться к горизонту, где теплились первые звезды.
«Окончательно стемнеет не раньше десяти, – определил Кукарача. – Фонари в целях экономии электроэнергии зажгут позднее, что мне на руку – потону в темноте… Жаль, конечно, что не удастся пожать руку старшему товарищу по совместной борьбе, поговорить, отвести душу, но таковы обстоятельства. Одно дело планировать, другое – осуществлять. Не появись сегодня на почте новая сотрудница, что не могло не насторожить, успел бы к двум часам в «Конкордию».
Достал пачку папирос, выудил одну, размял, сунул под усы. Жадно затянулся, и возникшее при посещении почты напряжение спало.
Все минувшие годы в России он чувствовал себя идущим по канату над глубокой пропастью, один неверный шаг и можно было заказывать заупокойную молитву. Почувствовав опасность на почте, Кукарача решал, как не рассекретив себя, получить депешу с приказом, каким способом передать Кребсу сведения о новых сортах русской стали, чертежи моторов танков, секретах производства снарядов?