Оставь страх за порогом

Из директивы Гитлера и начальника штаба верховного командования генерал-фельдмаршала В. Кейтеля:

День вторжения – 22 июня, часы – 3 ч. 30 мин., армия действует независимо от авиации.

Сообщение в НКВД из Берлина:

Источник в штабе германской авиации сообщил: все мероприятия по подготовке вооруженного выступления завершены, удар можно ожидать в любое время. Розенберг заявил, что Советский Союз можно стереть с географических карт.

Резолюция: т. Меркулов[107]. Можете послать ваш «источник» из штаба герм, авиации к <…> матери. Это не источник, а дезинформация.

Из постановления Советского правительства:

Исходя из интересов усиления экономической и военной мощи СССР, признано целесообразным увеличить продолжительность рабочего дня с 6–7 до 8 часов и вместо шестидневки ввести восьмидневную рабочую неделю.

Радиограмма Рамзая из Токио 22 июня 1941 г.:

Выражаем наши наилучшие пожелания на трудные времена. Мы все здесь будем упорно выполнять нашу миссию.

Спустя четыре года Берлин, 9 мая, 1945 года

Ступеньки привели Магуру в подземный двухэтажный бункер, близ здания имперской канцелярии и Бранденбургских ворот. Николай Степанович миновал 50 ступенек и оказался на глубине двух десятков метров. Под толщей земли, бетона, без вентиляции дышалось с трудом. Бункер выглядел жалко: мебель поломана, под ногами ящики (в одном Железные кресты), завалы штукатурки, расколотые плиты финского мрамора, которым был выложен пол, пепел от сож-женных документов.

Магура заглядывал в брошенные хозяевами комнаты, искал ту, где покончил счеты с жизнью фюрер с Евой Браун (в день самоубийства ставшей женой Гитлера), а также принявшие яд супруги Геббельс и их пятеро детей, отравлены овчарка Блонди со щенком, на которых проверялся цианистый калий. Трупы завернули в солдатские одеяла, ковры, вынесли по запасному выходу в парк, бросили в снарядную воронку, облили бензином, подожгли. Не до конца сгоревшие тела спустя пять суток обнаружил рядовой Иван Чураков.

Магура выбрался на свежий воздух. Сквозь руины, обходя подбитые танки, мотки проводов, зашагал к Шарлоттенбургскому шоссе к Тиргартену. Пережившие штурм столицы берлинцы (преимущественно старики, женщины) очищали проезжую часть от битого кирпича, брусчатки, снарядных ящиков, засыпали воронки. Возле перевернутого газетного киоска стояла полевая кухня. Усатый солдат в фартуке поверх гимнастерки разливал наваристый суп в протянутые миски, кастрюли горожанам.

– Не напирай, соблюдай очередь, всем хватит!

За прошедшие сутки Магуре не удалось сомкнуть веки хотя бы на час, но усталости не чувствовал. В полночь с восьмого на девятое мая в военно-инженерном училище в Карлхосте генерал-фельдмаршал Кейтель от имени германского верховного командования подписал акт о безоговорочной капитуляции вермахта. Этих минут сталинградский чекист, как и все в его стране, ждал долгие четыре с лишним года.

Николай Степанович убавил шаг у надписи на стене:

Проверено – мин нет!

Сержант Шубладзе

Что-то заставило остановиться возле здания с выбитыми стеклами на Клюкштрассе. Отель «Бавария»! Невредимо!

В вестибюле не было ни души. Магура поднялся на второй этаж, вошел в знакомый номер. Вспомнилась осень сорокового года, монотонный шум дождя, покашливание Гофмана, тлеющая в руке Бёмера сигарета.

В комнате все покрыла пыль, она лежала повсюду, в том числе на телефонном аппарате. Берлинский номер Магура не забыл. Набрал на диске пять цифр, к удивлению, связь работала. В трубке раздались гудки, на другом конце провода к аппарату никто не подходил.

Часть третья При задержании опасны

Из личного дела Н. Магуры:

1942 г. весной участвовал в захвате в Нехаевском районе Сталинградской обл. диверсионной группы противника.

– Прошу встать, суд идет!