Оставь страх за порогом

Из фальшивой «Правды»:

Как немало испытавший на своем веку, прошедший огонь, воды и медные трубы, посвятивший свою жизнь борьбе как с внешним, так и с внутренним врагом Отечества, заявляю соотечественникам, что пришел долгожданный конец засевшим в Кремле безбожникам. Недолог день и час, когда Москва и подло переименованный Петроград падут к ногам овеянных славой непобедимых германских войск и воинов порабощенных народов моей страны. Чтобы приблизить конец власти христопродавцев, посмевших разрушить возведенные нашими прадедами храмы, чьи руки по локоть обагрены кровью истинно православных, виновных в злонамеренном расказачивании, массовых репрессиях, подавлении любого свободомыслия, надо дорогим моему сердцу россиянам взять в руки оружие и, как в Гражданскую войну, выступить против всего греховодного, бесовского, приступить к строительству новой жизни с помощью несущих свободу германских войск.

Атаман П. Краснов

* * *

Сдавшийся в первые недели войны в плен старший сын Сталина лейтенант Джугашвили Яков вместе с племянником Молотова призывает всех честных патриотов своей страны последовать их примеру, прекратить подставлять себя под пули, защищать клику большевиков, повернуть оружие против них.

* * *

Долгие 15 лет, начиная с вероломного захвата в октябре 1917 г. законной власти, Россией с ее бесправными республиками-колониями правят порхатые жиды и иноземцы, вроде грузин Сталина, Берии. В ЦК партии, правительстве засели евреи, потомки тех, кто в свое время распял Христа-спасителя.

10

Саид-бек на крыльце тщательно очистил с подошв сапог прилипшую грязь. Войдя в курень, приложил руку к козырьку фуражки, прищелкнул каблуками.

– Желаю здравствовать. Пусть этот дом никогда не знает горя, будет богат.

Камынин представил напарника матери. Старушка вытерла о фартук ладонь. Саид-бек прикоснулся губами к руке с набухшими венами, чем смутил хозяйку. Повесил у двери шинель, ремень с кобурой, провел расческой по волосам.

Появление сына, а следом его друга вывело старушку из привычного состояния, с опозданием пригласила позавтракать:

– Разносола, извиняюсь, не будет. К обеду кабанчика заколем, за выпивкой сбегаю к соседям, у них завсегда в наличии самогон. Камынин остановил мать:

– Никуда бегать не надо. – Подал знак Саид-беку, и тот достал из вещевого мешка фляжку, потряс ее, прислушался к бульканью. – Как жили без меня? Старушка присела к сыну, подперла рукой подбородок.

– Слава богу, хвори обходили стороной. Нужду не испытывала. Трудилась, как все, в колхозе, сначала на бахче, потом в коровнике. Хорошим подспорьем к трудодням была пенсия за отца, и Ваня не забывал, звал переехать к нему, но я не схотела, тогда бы тебе некуда было возвернуться.

Саид-бек разлил по рюмкам спирт. Мать выпростала из-под фартука руку.

– За тебя, Федя, и за товарища твоего. Чтоб все до одной беды обходили вас стороной, а пули пролетали мимо. Еще, чтоб война поскорее завершилась, супостаты полегли в могилы, – приложилась к рюмке, с поспешностью запила из кружки.

– Давайте помянем батю, – предложил Камынин. – Пусть земля будет ему пухом.

Глаза старушки вновь увлажнились, представила, что за столом рядком сидят все ее мужики.

Саид-бек похрустел на зубах малосольным огурцом, отодвинул от себя тарелку с ломтиками сала, признался: