Оставь страх за порогом

– Фюрер с неудовольствием заметил, что расходы нашего ведомства превысили тридцать два миллиона марок, что при увеличивающихся затратах на производство вооружения, в том числе ракет «Фау», недопустимо. Постарался успокоить, обещал, что все затраты окупятся захватом на Кавказе нефтяных районов, пуском не взорванных противником при отступлении на Донбассе домен, мартен. Не стал ждать новых замечаний в наш адрес, заговорил об успешном продвижении наших армий на южном направлении, что фюрер выслушал с удовольствием. На этот раз гроза миновала, но надолго ли? Если к началу, в крайнем случае середине, лета с нашей помощью не удастся парализовать главнейшие промышленные предприятия русских на Дону, Волге, не захватим Ростов, Воронеж, Сталинград, придется читать приказы о снятии с постов, лишении званий. – От общих вопросов Канарис перешел к частным: – Давно ничего не докладывали о деятельности агентов в русском тылу, в частности о Хорьке. Не заскучал ли от безделья? Сейчас, как никогда, важны сведения о военном потенциале противника, местах расквартирования его частей, противовоздушной обороне, что необходимо для ударов с воздуха, парализации всего, что русские подготовили для обороны. Когда эти данные лягут ко мне на стол?

Лахузен обрисовал деятельность Хорька в лучшем свете:

– Наш резидент в городе на Волге собирает информацию, в нужное время перешлет нам. С Хорьком пока односторонняя связь. Работать с ограниченным числом помощников ему сложно, поэтому готовим подкрепление, первый заброс прошел, к сожалению, неудачно, наши люди не дали о себе знать.

Канарис перестал вертеть в руке карандаш, вернул его в стакан.

– Что думаете о пропавших? Перебиты, захвачены, сдались противнику? Кстати, как давно Хорек обосновался в Сталинграде?

– С середины сорокового года. Согласно приказу переехал из бывшей столицы Республики Немцев Поволжья Энгельса, заменил скоропалительно скончавшегося Мюгге, вам он известен как Кукарача.

– Кукарача… – повторил адмирал. – По моему представлению умершего наградили Железным крестом. Хорек также немец?

– Фольксдойче. Родился, учился в Петербурге, ныне Ленинграде, с нами сотрудничает с тридцать пятого года. Предельно осторожен, властен. Среди наших резидентов в России – наиболее ценный, достойный всяческих похвал. Сделано все возможное и даже невозможное, чтобы полностью исключить его разоблачение.

– Сколько имеет в подчинении?

– Немного, – признался Лахузен. – Послали подкрепление, которое, по моему мнению, погибло при невыясненных обстоятельствах – приходится мириться с потерями, в войну они неизбежны.

– Что из себя представляли пропавшие?

– Люди без родины, точнее, потерявшие родину. Члены различных группировок русской эмиграции. Украинцы из ОУН, приверженцы Бандеры, Стацко, Мельника. Двое сдались в плен, изъявили желание служить нам. На этот раз отказались от услуг уголовников с тюремным прошлым, используем идейных борцов с большевизмом, смертельно обиженных советской властью, которая репрессировала родственников, конфисковала земельные наделы, дома, другую недвижимость.

Канарис дополнил услышанное:

– Весной по рекомендации Краснова привлекли сподвижников атамана по антибольшевистскому движению. И какой результат? Из заброшенной в казачий район группы вернулся лишь один. Следует вернуться к прекрасно зарекомендовавшей себя тактике засылки одновременно двух групп – если первая сложит оружие, явится к противнику с повинной, вторая, контрольная, ликвидирует предателей, завершит дело. На сегодняшний день главная задача – парализовать с воздуха Сталинград, его транспорт, посеять среди населения панику, заставить обороняющихся покинуть город. Чтобы бомбометание оказалось результативным, нужна наводка на объекты, ее должен осуществить Хорек и его люди. Быстрейшему взятию города, носящего имя советского вождя, фюрер придает первостепенное значение, для чего на восток переброшено двадцать отборных дивизий. Сталинград будет сровнен с землей, станет сплошными руинами, и мы совершим новый бросок на Москву, исправим досадную неудачу осени минувшего года.

Длинная тирада утомила адмирала. Канарис умолк, уставился в полированную поверхность стола, где отражался седовласый человек с прилизанной, разделенной на пробор прической. Канарис не признался подчиненному, что престиж абвера пошатнулся, следует вернуть былую славу.