Осточерчение

как открывается вдруг горная гряда,
разгадка, скважина; все доводы поправ, ты
возник и оказался больше правды —
необходимый, словно был всегда.

ты область, где кончаются слова.

ты детство, что впотьмах навстречу вышло:
клеёнка, салки, давленая вишня,
щекотка, манка, мятая трава.

стоишь, бесспорен, заспан и влюблён,

и смотришь так, что радостно и страшно —
как жить под взглядом, где такая яшма,
крапива, малахит, кукушкин лён.

я не умею этой прямоты

и точной нежности, пугающей у зрячих,
и я сую тебе в ладони – прячь их —
пакеты, страхи, глупости, цветы;

привет! ты пахнешь берегом реки,

подлунным, летним, в молодой осоке;
условия, экзамены и сроки
друг другу ставят только дураки,
а мы четыре жадные руки,
нашедшие назначенные строки.

25 апреля 2012 года

XII

Сороковой

Когда ты вырастешь – в нью-йоркском кабаке
Брюнеточка из творческой богемы
Попросит расписаться на руке
И даже скажет, путая фонемы,
Пять слов на украинском языке —
Мир вынырнет из своего пике —
И даже дети выучат поэмы
О Вере и Красивом Мудаке —
Я распечатаю четыре кадра, где мы
Сидим на пристани вдвоём, и вдалеке
Очерчен центр солнечной системы.
Повешу в комнате и сдохну налегке.
Да, от меня всегда одни проблемы.

Ты будешь худ и через тридцать лет.

Продолжишь наделяться, раз за разом,
Чем-то таким, чего в помине нет:
Какой-то новый станет биться разум,
Как можно быть таким зеленоглазым
И ничего не чувствовать в ответ.
Сплошной, невосприимчивый к приказам,
Ты будешь лить холодный белый свет,
Но сам, увы, не сможешь быть согрет.

Сейчас февраль, и крабы из песка

Вьют города, опровергая хаос.
Ворона вынимает потроха из
Рыбёшки мелкой, в полтора броска.
А ты влюблён, и смертная тоска
Выстраивать побуквенно войска
Меня толкает, горько усмехаясь.
Сдавайся, детка. Армия близка.

Ты был здесь царь. Ты весь народ согнал.

Ты шёл как солнце из своих покоев.
Ты запустил здесь жизнь, перенастроив
На новый спутник, на другой сигнал.
Всяк твоим именем лечил и заклинал.
Где мне теперь искать таких героев?
Такой сюжет? Такой телеканал?

Мне очень жаль. Ты был водой живой,

Был смысл и голос. Не модель, не особь.
Мой низкорослый вежливый конвой
Ведёт тебя всё дальше через осыпь,
И солнце у тебя над головой.
Второй,
седьмой,
тридцать девятый способ
Бессмертия.
Держи сороковой.

8 февраля 2010 года

Рябью