Осторожно, волшебное!

- А там без меня мои мальчики должны прореживать желто-оранжевую траву Венеры и красные мхи Марса, которые мы выращиваем в земных условиях. Важно, чтобы эта работа была проделана тщательно и под квалифицированным руководством. Перспектива обмена флорой между планетами может несказанно обогатить самое представление духов о красоте, может расширить.,.- Он махнул рукой,- Да что говорить... Они прореживают, а я тут!

Толпа их разъединила. Иванов пробирался в толчее, лавируя, перебрасываясь двумя-тремя фразами со знакомыми духами и опять теряя их из виду. Ну и дела! Тут, пожалуй, проторчишь весь день. Досадно.

- Эй, Теффик! Давай-ка сюда.

Действительно, это был Рюшти Азу Теффик, дух Четырех Ветров, который, как мощный ледокол, рассек надвое толпу и легко присоединился к старому волшебнику. Вокруг него, несмотря на тесноту, как-то само собой создавалось пустое пространство - его сила была слишком хорошо известна в мире духов.

Иванов сердито фыркал, разглаживая помятую и спутанную бороду,

- Пускай централизованная, пускай модернизованная... Но зачем же всех сгонять в один день и в одни час, а? О торшерах позаботились,- С торшерами у Иванова были свои счеты,- А вот о порядке...

Из-за колонны выглянул Дух-Технарь, перекривленный, узловатый и, как всегда, с рассеянным, отсутствующим взглядом глубоко посаженных глаз.

- И ты тут, железная душа? - приветствовал его Иванов.- Хорошо, что я вас повстречал, братцы, хоть какое-то утешение. А гомону-то! Как у бати на птичьем базаре...

Шума и вправду хватало. Все говорили разом:

- До ночи простоим. Безобразие.

- А обстановочка? Этакий дешевый шик-модерн. Подобные абажурчики не вешают уже в третьеразрядных чебуречных.

- Сама Фата-Моргана выбирала. Ее вкус..

С потолка упала огромная улитка - прямо под ноги Иванову,- все расступились, улитка, шевеля рожками, попятилась немного назад и превратилась в Павлика-Равлика по прозвищу Глупая Улитка. Он очень изменился с тех пор, как Иванов последний раз видел его в обществе прекрасной нимфы Арбата. Его круглое глупое лицо потускнело и не сияло уже младенческой радостью, как тогда на крыше, вид был потрепанный.

- Там духи бушуют,- Павлик-Равлик говорил виноватым, извиняющимся голосом,- Мне трудно одному ваши очереди держать.

Он смотрел на Духа-Технаря преданно, влюбленно.

Иванов приободрился, стал распоряжаться:

- Что ж мы стоим? Пошли. Иди, Теффик, вперед, а мы...- Нагнулся к уху Технаря: - Так он, выходит, теперь за тобой числится? Вызволил его из-за решетки? Удалось?

- Ну да. Отдали на поруки,- буркнул Технарь,- Пока долга при себе держу. За мной всюду таскается, куда я - туда он. Пусть немного того... оклемается. А то он... совсем уж...

Добрались до прозрачной перегородки. Тут у окошек была самая теснота-пестрота, можно было увидеть почтенного мага старого толка с серебряными локонами до плеч, в потускневшем от времени парчовом халате и вышитых туфлях без задников, с филином или черным котом на плече, а по соседству - почти голого крепкого, коренастого младшего духа Москвы-реки, в плавках и резиновой шапочке, в ластах, опирающегося на трезубец (одного из тех, которые неутомимо воюют против загрязнения рек с точными водами промышленных предприятий); и тут же рядом - гибкую нимфу откуда- нибудь из Сокольников с листком заявки, легкомысленно засунутым под единственную бретельку весьма воздушного наряда (листья, сколотые еловыми иголками).

Порядок оформления заявок, как выяснилось, был установлен следующий: в одном окошке регистрировали сны серьезные, в другом - веселые и развлекательно-бессодержательные, в третьем - грустные, минорные и т. д. Но волшебники и духи не могли решить, какой сон грустный, а какой серьезный, да часто это и невозможно было сделать: как и в жизни, в снах сплеталось, перепутывалось веселое и грустное, горькое и развлекательное, утешающее и устрашающее, начинался сон по одному, а продолжался или кончался в другом ключе. В результате все метались от окошка к окошку, занимали сразу пять-шесть очередей, советовались друг с другом, суетились, возмущались.

- Необходимо сделать скользящий график,- солидно говорил деловитый дух с большими моржовыми усами и большим, туго набитым портфелем,- Я мог бы им предложить...

- Что за идиотская классификация! Чиновники! А до сути снотворчества им нет дела,- горячился молодой волшебник с резкими чертами нервного лица, который в раздражении ежеминутно то исчезал, то появлялся опять,- Здесь ведь не услышишь совета, как сделать сон для влюбленных поэтичным, романтичным, как нешаблонно скадрировать сцену при луне.

- Нас не спросили. Кто установил такие порядки? Чье решение?

- Мне утвердили заявку! - кричал кто-то, отходя от окошка,- Но спутали сны... вписали не мой сон. Братцы, чей сон? Насел ему на грудь медведь и говорит человечьим голосом: «Прораб, а прораб, где кирпич для детского сада?» Отвечайте, кто сон потерял...

- У меня сон тонкий, лирический, весь из запахов и облаков. Так с ним куда? К какому окну? Вот формалистика...