Осторожно, Врата закрываются

Он повернул голограмму и приблизил изображение леса. Кроны деревьев сплелись, образуя непроницаемую шапку. Пару часов назад Девятка одобрила его запрос, спецотряд уже прочёсывал лес. Рано или поздно они найдут Врата, а потом и устройство. Однако с каждым часом во фразе «рано или поздно» оставалось всё меньше от «рано» и добавлялось всё больше «поздно». Донтокчане стекались на улицы, требуя остановить исчезновение Врат, а Художник затеял так любимую террористами игру «Власть плохая, я хороший». Лушгрул не сомневался, что у них никогда не было устройства, и перестрелка у здания Перехода – всего лишь театральное представление для донтокчан.

В результате, Девятка утихомиривала разгневанную толпу, вместо того, чтобы направить ресурсы на поиски устройства. А толпа тем временем вела себя всё агрессивнее: оккупировала парковки, не давая кошкшрам приземляться, отчего стремительно росли пробки; баррикадировала тротуары, стопоря движение пешеходов; выводила из строя лифты. Города превращались в кисель из митингующих, загруженные улицы гудели и искрили от протестных голограмм. Весь этот бардак в любой момент мог перерасти в потасовки, а дальше планета погрязнет в хаосе. Последний раз Донток сталкивался с подобным, когда Создатели показали им Врата и потребовали провести референдум.

«Парадокс, – эта мысль точно была собственной, всё-таки Лушгрул ещё не разучился отделять себя от ассистента. – Донтоку тяжело далось вступление в межгалактическую сеть, и, похоже, выход из неё нам запомнится надолго».

Если начнутся потасовки, Девятка применит силу. Лушгрул надеялся, что у митингующих хватит ума не привлекать к конфликту донтов, но своего ассистента в чужой мозг не встроишь, а потому велика вероятность, что ситуация усугубится. Если конфликт разрастётся до масштабов Великой войны… вполне вероятно, что на этот раз планета не уцелеет.

«Посетители», – уведомил ассистент. Лушгрул оторвал взгляд от голограммы. В кабинет вошли ирбужец с этой его вечно лохматой причёской и Ашаакш – выскочка из департамента безопасности, не стесняющийся идти по головам.

Лушгрул показал ладони и вежливо улыбнулся.

– Донт! Донт! Присаживайтесь! Даже хорошо, что вы прибыли раньше. Я успею ввести вас в курс дела, а потом к нам присоединится… хм, ну всему своё время.

Пока не стоило рассказывать о предложении землян, для начала придётся быть вежливым с Ашаакшем и убедить его в важности сделки.

– Донт, – поздоровался ирбужец, устраиваясь в кресле.

Выскочка Ашаакш сел рядом. Голограмма закрывала их лица, а потому Лушгрул повёл ладонью, и ассистент верно истолковал просьбу: отодвинул изображение к стене.

– Это нам понадобится позже. Хотите воды? – он глянул на Ашаакша и не удержался от язвительности: – Или может быть грюх?

Выскочка проигнорировал издёвку и склонил голову в вежливом поклоне:

– От воды я бы не отказался.

Все вокруг знали о пристрастии Ашаакша к наркотику донтов, он подсел на него ещё в те времена, когда вынужден был вместе с семьей жить в поселении. В город их не пускали, как-никак донтокчане, вернувшиеся с Госки, – потенциальная угроза для общества. Родители-радикалы будто задались целью испортить ребёнку жизнь: лишили ассистента и воспитывали вдали от дома, прививая инопланетные манеры. Но Ашаакш выстоял и, когда сняли запрет, словно наперекор, стремительно понесся по карьерной лестнице: от рядового полицейского до младшего гида, проявил себя в операции на Фрио, первым обнаружил зародившуюся в те годы террористическую ячейку и перевёлся в отдел внутренней безопасности, присоединившись к тем, кого Лушгрул называл «нюхачами». Он и дальше демонстрировал Донтоку свои таланты: втирался в доверие, слушал и запоминал, а потом одного за другим отправлял на остров предателей, помогавших террористам. Так в считанные годы Ашаакш добрался до вершины – возглавил отдел внутренней безопасности. Его боялись и боготворили, льстили и шли на уступки. И только Лушгрул чувствовал истинную натуру выскочки, некогда работавшего под его началом. Он следил за карьерой главного нюхача и давно уже подметил, что часто разоблаченные им террористы освобождали должности, которые впоследствии занимали его же подпевалы.

Лушгрул вежливо кивнул, но и не подумал попросить ассистента принести воды. Выскочка-нюхач потерпит, не умрёт от жажды.

Он посмотрел на ирбужца:

– Ну что, бывший коллега, как вам Донток? Успели где-нибудь побывать или решили отоспаться в отеле?

Розовокожий поморщился, а потом, видимо, сообразил, что ведёт себя неучтиво, и натянул улыбку:

– Я редко путешествую и вряд ли сумею по достоинству оценить вашу планету. Тем более, что ситуаци́я не располагает. Так что, если вы не против, давайте поговорим о Донтоке в другой раз. А сейчас обсудим то, ради чего вы меня пригласили.