Осторожно, женское фэнтези!

Останусь тут. Буду спать на сене, любоваться своим белогривым дивом и слушать ругань эльфов под окнами. А когда надоест, заберусь на ящик в углу, закрою глаза и уйду в подпространство. Найду дверь в мир, где лето пахнет яблочным пирогом, и останусь там, забыв уже о двух своих не сложившихся жизнях…

Боже, за что?

Если я не заслуживаю счастья, зачем лишать меня его так, вместе с дорогими людьми? Хочешь причинить мне боль – оставь их жить, сделай счастливыми. Без меня счастливыми, чтобы я смотрела со стороны и мучилась, чувствуя свою ненужность. Это ведь больно. Все говорят, что больно, хоть самой мне не довелось испытать подобного. Так, может, теперь?

Что же ты молчишь, боже?

Или не слышишь снова? Потому что я не верю, да?

А я не знаю, как в тебя верить. И как верить тебе. Ты обещал, что будешь рядом! Обещал чудо, когда оно понадобится. И что? Единственное тут чудо глядит на меня печально и молчит…

В домик перестали ломиться. На несколько секунд стало тихо, а затем в дверь громко и как-то неожиданно вежливо постучали: тук-тук.

Так и хотелось ответить: «Кто там?» Но вряд ли это почтальон, принесший заметку про нашу девочку, в очередной раз оказавшуюся идиоткой. В последний раз – только это и утешает.

– Элизабет! – донеслось до меня. – Элизабет, вы меня слышите?

Я вас прекрасно слышу, милорд. Быстро вы добрались.

– Отзовитесь, пожалуйста!

Говорить хотелось, но я ответила – прошла к внешней двери и стукнула по ней кулаком.

– Элизабет, умоляю, – голос стал тише, но и тревожнее. – Выходите. Уверен, что вы не причинили вреда эноре кэллапиа. А если так, лорд Эрентвилль не станет выдвигать обвинений…

О! Так все официально и цивилизованно. Обвинения, после – видимо, суд. А я уж думала, что меня просто встретят на выходе эльфийские сабельщики и изрубят в капусту. Или из арбалетов расстреляют – зачем-то же они держат в посольстве арбалеты?

– Пожалуйста, – ректор перешел на шепот. – Не делайте ничего, что… иначе они не выпустят вас живой. Я не смогу защитить вас…

Так все-таки не выпустят? И суда не будет? Запуталась я в этих эльфийских законах.

– Элизабет, я… не хотел говорить так, но в этом нет смысла. Уже поздно…

Нет.

Не может быть.

Я открыла рот, но не смогла издать ни звука. Не смогла сказать ему, что он, наверное, ошибается и ничего еще не поздно…

Не поздно ведь?

Тихо переставляя ноги, будто опасалась, что за дверью услышат мои шаги, я вернулась к единорогу.

Не может же так? Глупо – из-за какой-то конфеты…

Боже, я помню, ты обещал мне чудо! И что не в твоих силах вернуть того, кто уже ушел за грань, я тоже помню. Но разве чудо – это не что-то невозможное? Настоящее чудо? Сотвори его! Бог ты или беспомощный мальчишка?

Я опустилась на пол, и когда рядом появился долгожданный тинейджер в черной футболке, даже ползти к нему не смогла.

– Я говорил, что не могу никого воскресить.

Значит, конец? Нет! Не верю!

– Не верь…

Он приблизился, присел на корточки.

– На что ты готова, чтобы защитить небезразличного тебе человека?

На все.

– И на ложь? На такую ложь, которую тот, за кого ты борешься, может никогда тебе не простить?

Да, да, да! Тысячу раз да!

– Значит, поймешь, зачем он это сделал.

Кто «он»?

– Оливер Райхон.

Все равно я не понимала.

Долго не понимала…

А когда поняла, схватилась за грудь в том месте, где сердце билось о ребра и рвалось наружу.

– Так это… это неправда, что…

– Я же сказал: не верь, – слабо усмехнулся самый лучший во всех вселенных бог.

– Мэйтин, ты…

– Слышал. Самый лучший бог. А если сотворю чудо?

Лучше ты уже не станешь, боже, дальше просто некуда. Но я тебя расцелую.

– Не угрожай мне. И еще… – лицо его стало серьезным. – Взамен ты должна пообещать мне кое-что.

Все что угодно!

– Сделай все правильно.

Я кивнула, не задумываясь, чем придется поступиться ради выполнения этого обещания.

– Умеешь ездить верхом? – Мэйтин подошел к единорогу и ласково потрепал его по шее. – Без седла и уздечки неудобно, но еще ни один единорог не уронил свою наездницу.

– Что?

– Наездница. Ты. Слышала же эти легенды? Эноре кэллапиа не каждую девственницу к себе подпустит, а уж влезть себе на спину позволяет только избранным.

– Ты серьезно?

– А ты думала, я хлопну в ладоши, и твой доктор исцелится? И что это было бы? Единичный случай в истории медицины. Человек, организм которого справился с ядом реликтового василиска. Нет, я обещал чудо, а не научную сенсацию. Так что давай подсажу.

Он забросил меня на спину весело фыркающему в предвкушении прогулки единорогу и пошел к входной двери, в которую до сих пор кто-то стучался, на что-то меня уговаривая. Взялся за рычаг и подмигнул:

– Готова? Тогда вперед!

Я не видела никого и ничего: крепко обхватила ногами бока единорога, припала к его шее, зажмурилась и, хоть и не было причин не верить Мэйтину или в Мэйтина, не переставала молиться, чтобы не опоздать. Но нашлись свидетели, рассказывавшие потом, как эльфы замирали и благоговейно склоняли колени перед ожившей легендой, а сам лорд Эрентвилль чуть ли не плакал, с крыльца наблюдая, как дева и единорог покидают посольство через ворота, без посторонней помощи распахнувшиеся перед ними.