Осторожно, женское фэнтези!

«А ведь еще не вечер», – подумала я с тоской и пошла к себе – выбирать достойное встречи с эльфийским принцем платье. Жаль, что у нас с Сибил разные размеры, а то бы я одолжила кое-что из ее гардероба.

Глава 53

Я была уверена, что в посольство меня проводит Оливер. Но вместо ректора явилась Каролайн. Зашла прямо в комнату, когда я при помощи подруг заканчивала сборы. В ее внешности и манерах снова не было ничего, что напоминало бы о задиристой Дикой Кошке, и от осознания, как много людей и нелюдей прячут за масками истинные лица, становилось одновременно и смешно, и грустно.

– Вы умеете удивлять, Элизабет, – улыбнулась она вежливо-отстраненно. – У вас неплохой удар и реакция, когда это нужно.

– Боевой? – спросила я у нее, когда мы спустились к выходу.

– О чем вы?

– Ваша первая специальность – боевая магия?

– Нет, конечно, – она рассмеялась легко и непринужденно, и я подумала, что у некоторых, может, и нет никаких масок – только несколько лиц, каждое из которых настоящее в какой-то момент. – Я закончила факультет искусств по музыкальному направлению. Потом увлеклась артефакторикой. Остальное – для души. Не во всем ведь нужно искать практическую пользу, как, например, в этом?

Она приподняла рукав, демонстрируя уже виденный мной браслет-телепортатор, взяла меня под руку, и мы переместились во внутренние покои посольства, в комнату Каролайн.

– Мое собственное изобретение, – похвасталась она. – В нем ключ, чтобы можно было проходить через здешнюю защиту.

– Но ведь посольство защищено магией эльфов, – не могла не заметить я, хоть все это – артефакты, телепорты и прочие магические штучки – волновало меня сейчас в последнюю очередь.

– Вот именно, – важно кивнула Кара. – Поэтому телепортационное заклинание на браслете – из арсенала людей, а для вплавления я брала кусочки эльфийских плетений, не нарушая их структуры. Отец помог.

При последних словах она посмотрела на меня, желая знать, какую реакцию вызовет упоминание ее дражайшего родителя. Реакция была ожидаемой: зубы свело, а рот перекосило, словно вместо сочного апельсина мне поднесли такой же сочный лимон, и захотелось не менее сочно выругаться…

– Ваш наряд не подходит для сегодняшнего торжества, – выдала вдруг полуэльфийка, оглядев мое платье, цвет которого портниха когда-то назвала розовой лавандой. – Раздевайтесь, наденете что-то более подобающее событию.

– Белоснежное и развевающееся? – предположила я.

– Белый не твой цвет, – Кара, не меняя тона, перешла на «ты». – Голубой будет лучше.

– Благодарю за заботу, но вряд ли мне подойдут ваши платья.

– Я не собираюсь давать тебе свои. Я пошила платье специально для тебя.

– Как? – опешила я.

– Я же искусница. И артефактор. Мне это несложно.

Когда она подошла к занимавшему половину комнаты шифоньеру, я невольно затаила дыхание. Сразу виделось нечто волшебное, как в сказке о Золушке, и Каролайн в свете последних событий органично вписывалась в образ доброй, хоть и немного странной феи. Затем мысли сменили полярность, и я представила, как мне предложат нечто «эльфийское» – то, что нужно надевать на голое тело.

Однако платье обмануло все ожидания. Классический фасон не предполагал отсутствия белья, и ничего волшебного я в наряде не чувствовала.

– Что в нем… такого?

– Какого? – не поняла вопроса Кара.

– Необычного?

– Ничего. Это платье.

– И чем оно лучше моего?

– Оно голубое! – полуэльфийка всплеснула руками, досадуя на мою недалекость.

Не хотелось обижать ее отказом, помня о вчерашнем, и да, голубой – мой цвет. Хотя я не ставила целью блистать на сегодняшнем приеме…

– Совсем другое дело, – улыбнулась Каролайн, когда я надела ее подарок.

Не знаю, что за чары она использовала в работе, но платье сидело идеально и тут же было причислено мною к ряду любимых вещей. Все же оно совсем не простое. Возможно, вещи, сделанные специально для кого-то, обретают собственную магию.

– Я хотела бы поговорить с вами, пока есть время, – полуэльфийка вернулась к отстраненному «вы». – Вы все еще сердиты на моего отца?

– Подарками вы пытаетесь загладить его вину? – предположила я.

– Нет, – ответила она. – Он ни в чем не виноват перед вами.

– Угу. Различие культур и никакой враждебности.

– Вы любите своего отца, Элизабет. Я помню, как вы говорили с ним по телефону. Вы не умеете скрывать эмоций. Я умею. Но своего отца тоже люблю. И мне неприятно, когда его считают хуже, чем он есть.

В искусстве сокрытия эмоций она и правда преуспела: речь, которая в моем исполнении звучала бы с возмущением и упреком, у нее вышла совершенно ровной. Потому и сложно верить в искренность эльфов: они кажутся бесчувственными. Но лишь кажутся, и Каролайн я поверила.

– Я не считаю вашего отца плохим или жестоким, – сказала я ей. – Но мы слишком разные. Мы, люди, не можем так легко отказываться от того, что нам дорого, ради каких-то принципов.

– С чего вы взяли, будто эльфам отказываться легко? Мы так же дорожим теми, кого любим. Но мы должны думать о последствиях, хотя иногда это тяжело.

– Вас не было в лечебнице, когда ранили вашего отца, – вспомнила я. – Почему?