Остракизм в Афинах

Пойдем дальше. Теперь уже вряд ли нужно специально доказывать, что политические группировки в афинском полисе V–IV вв. до н. э. не имели массового характера и функционировали в кругу политической элиты, а не среди широких слоев рядового гражданства[828]. Таким образом, и этому критерию, необходимому для партии, они не могут удовлетворить. Наиболее распространенным типом группировки, который, кстати, как раз в течение V в. до н. э. постепенно получал политическое оформление, была гетерия — объединение нескольких десятков граждан вокруг «харизматического лидера» (гетерии и назывались обычно по имени своего лидера, «гетерия такого-то»). О гетериях и о том, какое место занимали они в истории афинской политической борьбы, подробнее будет сказано несколько ниже, а пока достаточно указать вот на эту их явно незначительную численность. В силу вышесказанного гетерий не могло не быть достаточно много, как много было в Афинах амбициозных, стремящихся к той или иной ступени власти политиков. Ни малейшего сходства с типичной для современности политической системой, базирующейся на нескольких крупных партиях, мы не находим. Очередной аргумент против двухпартийной схемы «демократы — олигархи»! В конкретных ситуациях малые политические группы могли объединяться в коалиции. Но, во-первых, эти коалиции были крайне непрочными и вновь распадались, как только преследуемая ими цель оказывалась достигнутой. Во-вторых, даже и коалиционные объединения не могли похвастаться большим количеством участников. Альянс нескольких группировок в сумме давал несколько сот граждан, что было явно недостаточно для того, чтобы обеспечить нужный результат в каком бы то ни было голосовании.

Между прочим, этот дробный характер политического поля и невключенность в группировки рядовых граждан были факторами, способствовавшими реальному, а не номинальному демократизму политической системы. Принятие решений было не монополизировано несколькими центрами фактической власти, не предрешено заранее. Отметим здесь, что отнюдь не случайно в демократических Афинах классической эпохи пережило столь высочайший взлет искусство политического красноречия[829]. Даже и в наших современных представлениях оратор — одна из ключевых фигур, с которыми ассоциируется образ Афин. Высокое значение ораторского искусства и вообще власть устного слова были связаны с тем, что в условиях прямой полисной демократии[830] оратор действительно мог убедить свою аудиторию в необходимости того или иного действия. В современных парламентских демократиях ораторское искусство если и существует, то в роли не очень-то уже и нужного рудимента. Сколько бы ни блистал перлами красноречия парламентарий с трибуны, подавляющее большинство его коллег проголосует не по убеждению, а по директиве, данной им руководством их партий и фракций. Соответственно, парламент действительно в известной степени превращается в «говорильню», а решения принимаются заранее, в ходе кулуарного торга. Не скажем, что в Афинах совершенно не случалось закулисных сговоров подобного рода. Всем известен сговор между Никнем и Алкивиадом в 415 г. до н. э., направленный против Гипербола (о нем шла речь выше, в гл. I). Другой пример — имевший место в 457 г. до н. э. сговор между Периклом и Кимоном, в результате которого последний получил возможность досрочно возвратиться из остракизма. Но речь идет не о правиле, а об исключениях. В несравненно более частых случаях решение принималось экклесией вполне спонтанно, без какой-либо предварительной обусловленности, что вполне естественно, поскольку масса граждан не была скована никакой партийной дисциплиной[831]. Этот спонтанный характер принятия решений временами, особенно в эпохи внутренних и внешних кризисов, приводил и к негативным эксцессам. Памятна ситуация 427 г. до н. э., когда после подавления восстания в Митилене афинское народное собрание на одном своем заседании постановило учинить жесточайшую расправу над жителями этого лесбосского города, а на другом, буквально на следующий же день, одумавшись, приняло новое решение, аннулировавшее предыдущее. Иными словами, трудно объективно оценить, какой способ принятия решений лучше: в ходе ли предварительного закулисного торга или непосредственно в ходе дискуссии и голосования. Но, во всяком случае, никто не будет спорить с тем, что второй способ демократичнее.