Остракизм в Афинах

Но если уж ребенок выживал (а выживали, естественно, наиболее сильные и крепкие), а затем, став взрослым, не погибал на войне (еще один фактор низкой средней продолжительности жизни), то ничто не мешало ему дожить до весьма преклонного возраста. Никто, думается, не будет спорить с тем, что экологические условия в античности и в целом в доиндустриальную эпоху были несравненно более благоприятными для человека, нежели ныне. Далее, ритм жизни был более неторопливым, размеренным, что уменьшало количество стрессовых ситуаций, которые, как известно, тоже негативно влияют на продолжительность жизни[1168]. Постоянное употребление в умеренных дозах разбавленного виноградного вина также укрепляло здоровье людей. Все это приводило к тому, что бодрая и деятельная старость была не менее, а, пожалуй, и более частым явлением, чем в нашу эпоху[1169].

Весь этот экскурс, может быть, и не был абсолютно необходимым, но автор не мог удержаться от того, чтобы высказать некоторые свои мысли по поводу факторов, формировавших демографическую ситуацию в Афинах и классической Греции в целом. А теперь вернемся к вопросу о количестве совершеннолетних афинских граждан в V в. до н. э., чтобы констатировать: на протяжении большей части этого столетия, вплоть до Пелопоннесской войны с ее масштабными людскими потерями, численность гражданского коллектива постоянно держалась на уровне никак не меньшем, чем 30 тысяч, а в период наибольшего процветания, при Перикле, превосходила 40 тысяч[1170]. Это необходимо учитывать при ответе на вопрос, какой процент граждан предполагало число 6000, фигурирующее в источниках в связи с остракизмом.

* * *

Не менее важна для нас и проблема, связанная с убылью афинского населения в результате Пелопоннесской войны. Опять же речь идет о взрослых гражданах мужского пола. Во-первых, только по ним может быть достигнута хоть какая-то определенность. Во-вторых, собственно, только они нас и интересуют, поскольку мы разбираем вопросы, связанные с остракизмом. Нам важно установить, насколько важны абсолютные людские потери (то есть потери убитыми, в отличие от уменьшения населения как следствия длительного отсутствия на родине воинов, находящихся в продолжительных экспедициях) для прекращения функционирования этого института с конца V в. до н. э.

Здесь мы тоже сталкиваемся с немалыми сложностями и неясностями. И прежде всего, существенные разногласия существуют по вопросу о том, сколько же осталось в Афинах граждан после всех перипетий войны (и послевоенной смуты). Даются весьма различные оценки. Так, по Б. Страуссу, по окончании Пелопоннесской войны в Афинах осталось лишь 14–16 тысяч взрослых граждан[1171], по А. Гомму — 22 тысячи[1172], по М. Хансену — 25–30 тысяч[1173]. Если брать наименьшую из этих цифр, то окажется, что война оказалась для афинского полиса подлинной демографической катастрофой (в таком случае вообще непонятно, как Афины впоследствии смогли возродиться и вновь претендовать на лидирующую роль в греческом мире), если же исходить из наибольшей, то можно говорить о том, что ничего непоправимого, в сущности, не произошло, и численность гражданского населения после войны находилась на нормальном уровне или чуть ниже.

Какая же оценка ближе к истине? Нам представляется, что та, которая дана Хансеном. Этот ученый, как обычно, с наибольшей скрупулезностью подошел к проблеме, попытавшись рассчитать и суммировать все потери афинян в Пелопоннесской войны. Впрочем, на наш взгляд, и эти расчеты нуждаются в определенных коррективах. Так, самые большие в количественном отношении потери были понесены в результате эпидемии, разразившейся в Афинах в первый период войны. Каковы же были эти потери? Фукидид (III. 87.3) говорит только, что «из числа значившихся в списках от болезни погибло 4400 гоплитов и 300 всадников, а сколько жертв она унесла из остального населения, с точностью установить невозможно». Хансен, исходя из этих цифр, полагает, что общая смертность среди взрослого гражданского населения составила около 15 тысяч. Нетрудно заметить, что он берет за основу вышеупомянутое соотношение, согласно которому гоплитами являлись около трети граждан. Однако мы уже говорили, что это соотношение, верное для начала V в. до н. э., должно было на протяжении этого столетия все больше смещаться в сторону роста удельного веса гоплитов. Если же исходить из соотношения, согласно которому гоплиты на момент начала Пелопоннесской войны составляли несколько меньше половины гражданского коллектива, то получится, что общая смертность граждан от эпидемии будет уже не 15, а около 10 тысяч, и нам эта цифра представляется лежащей ближе к действительности.