Остракизм в Афинах

Если напрямую применить пропорцию «гоплиты — треть граждан» к данным Фукидида, то окажется, что перед Пелопоннесской войной в Афинах было около 60 тысяч граждан. Собственно, именно эту цифру отстаивает М. Хансен[1156], считающий, что меньшие оценки представляют собой проявления «тенденции недооценивать население классической Аттики». Тем не менее все-таки именно эти меньшие оценки превалируют в историографии. В связи с 431 г. до н. э. называют следующие цифры: 43 тысячи граждан[1157], 40–50 тысяч[1158], более 40 тысяч[1159], около 45 тысяч[1160], 45–60 тысяч[1161]. Можно, таким образом, говорить о «минималистских» и «максималистских» оценках, а истина должна лежать где-то между ними. Во всяком случае, думаем, что никак не ошибемся, если констатируем: в «Периклов век» взрослых граждан мужского пола было в Афинах никак не меньше 40–45 тысяч. В то же время вряд ли их было и намного больше. Следует учитывать, помимо прочего, еще и такой фактор, как колонизационная деятельность афинян. На протяжении всего V в. до н. э. афинский полис активно выводил излишек граждан в колонии и клерухии. Представление о масштабе этой практики может дать одна цитата из Плутарха (Pericl. ll): «Тысячу человек клерухов он (Перикл. — И.С.) послал в Херсонес, в Наксос пятьсот, в Андрос половину этого числа, во Фракию тысячу для поселения среди бисалтов…» Здесь указана лишь малая толика основанных афинянами поселений; на самом деле их было намного больше. Даже во время Пелопоннесской войны клерухии продолжали выводиться. Как видим, речь идет о тысячах граждан, выбывавших с территории полиса, а это должно было оказывать серьезное влияние на общую демографическую ситуацию. Колонисты принимали новое гражданство и переставали быть афинянами; клерухи сохраняли статус афинских граждан и, соответственно, продолжали нести какие-то обязанности по отношению к государству. В частности, наверняка во время Пелопоннесской войны по меньшей мере какая-то их часть прибыла обратно в Афины, чтобы служить в войске и защищать родину. Однако в мирной обстановке, когда их услуги не требовались, клерухи обычно проживали за пределами Аттики и поэтому вряд ли принимали участие в остракофориях[1162].

В целом складывается впечатление, что афиняне имели представление о некой «идеальной» численности граждан своего полиса (судя по всему, такое представление было в каждом полисе, только цифры варьировались). Для Афин такая «идеальная» численность осознавалась как 30 тысяч, и ее ceteris paribus стремились придерживаться. Если происходило ее сильное превышение, то это воспринималось уже как отклонение от нормы, требующее вмешательства, и проблему «избыточного» населения решали посредством колонизации. Главной причиной регулирования численности граждан были, бесспорно, ограниченные природные (в первую очередь продовольственные) ресурсы[1163].

В дополнение к прямым, эксплицитным данным, более или менее точным и определенным (или, напротив, неточным и неопределенным), поскольку их оказывается явно недостаточно для любых системных построений, исследователи афинской демографии привлекают также данные косвенные. Так, они производят на эпиграфическом материале подсчет имен эфебов, булевтов из разных демов и т. п., наблюдают динамику изменения численности этих имен на различных хронологических отрезках и делают на этом основании те или иные выводы. Однако такого рода методы вряд ли способны принести неоспоримые результаты, — хотя бы уже в силу того обстоятельства, что в нашем распоряжении лишь отрывочные и фрагментарные свидетельства надписей, а отнюдь не их полный корпус.

М. Хансен в своих работах по демографии использует новаторский подход: при определении динамики изменений численности населения в классических Афинах он задействует модели, составленные специалистами-демографами для различных современных обществ и устанавливающие демографические закономерности, которые в них существуют. По его мнению, применение этих моделей по аналогии позволяет, имея лишь несколько исходных цифр для различных лет, заполнить лакуны между ними. Однако данный подход Хансена был подвергнут критике[1164], и нам эта критика кажется справедливой. Модели, о которых идет речь, исходят из реалий сегодняшнего дня, когда практически все государства проводят определенную демографическую и социальную политику; поэтому они вряд ли могут быть автоматически, без принципиальнейших оговорок применены к античному миру, где такая политика не проводилась или, во всяком случае, была совершенно иной по своим задачам и средствам. Кроме того, для греческих полисов были характерны такие факторы, в основном чуждые нашей современности, как частые войны, порождавшие значительную смертность, отъезд населения в колонии и клерухии и др. Все это в совокупности делало численность населения значительно менее стабильной, чем в обществах Новейшего времени, более подверженной разного рода колебаниям.