Остракизм в Афинах

Вторая глава книги[295] целиком посвящена хронологическим проблемам, связанным с острака. Как мы отмечали выше (п. 2 источниковедческого раздела), датировка этих памятников в силу ряда их особенностей зачастую порождает значительные сложности. В наибольшей мере сказанное относится к самому крупному комплексу острака, открытому немецкими археологами на Керамике. Напомним, что существуют две основные даты, предлагавшиеся для этой находки: 480-е гг. до н. э. (а конкретно — 486 г., когда остракизмом был изгнан Мегакл из рода Алкмеонидов, поскольку около половины острака этой группы несут именно его имя) и 470-е гг. до н. э. (в таком случае ее относят к крайне проблематичному второму остракизму Мегакла, о котором сообщает, к тому же в крайне тенденциозном контексте, лишь один автор — Лисий). Ш. Бренне в рассматриваемой здесь монографии, как и ранее[296], придерживается последней точки зрения.

Повторим еще раз: в случае с острака с Керамика обычные критерии датировки, к которым традиционно обращаются, работая с памятниками подобного рода (особенности палеографии, археологический контекст и т. п.), в большинстве своем неприменимы, поскольку речь идет о слишком незначительной разнице во времени: между 480-ми и 470-ми гг. лежит всего лишь десятилетие. Палеография за это время не могла сколько-нибудь существенно измениться, а археологический контекст способен стать определяющим фактором лишь тогда, когда стратиграфия раскапывавшегося участка предельно ясна и непротиворечива; на Керамике же ситуация значительно сложнее. Во всяком случае, точки над i расставлять еще рановато, и безоговорочная уверенность Бренне в своей правоте выглядит не вполне понятной. Далее, кратко остановившись на проблемах датировки острака с афинской Агоры — второго, наряду с Керамиком, места крупномасштабных находок этих памятников, — автор делит все известные на сегодняшний день острака с хронологической точки зрения на четыре фазы: первая — 480-е гг. до н. э. (ранние находки с Агоры), вторая — 471 г. до н. э. (с такой явно чрезмерной точностью датирует Бренне нижний слой комплекса острака на Керамике), третья — с 460-х по 430-е гг. до н. э., четвертая — черепки, дошедшие от последней остракофории, имевшей место в середине 410-х гг. до н. э. (материал последних двух фаз встречается и на Агоре, и на Керамике).

В третьей главе монографии Бренне[297] речь идет о проблемах ономастики. Подробно до многословности, порой воспаряя в метафизические сферы, автор излагает вещи, в общем-то, достаточно очевидные. Наверное, ни в одном из обществ, существовавших в истории человечества, имена не давались абсолютно произвольно. Сознавалось это или оставалось на уровне бессознательного, но в данной области всегда проявлялись определенные закономерности, которые обусловливались общим характером социума. Говоря о классических Афинах, к закономерностям такого рода следует причислить: обычай давать детям имена предков или родственников (чаще всего — деда, реже — отца, дяди либо лица иной степени родства), а также отражать в семейном ономастиконе матримониальные и ксенические связи[298]; проявление на уровне ономастики идеологических элементов (прежде всего речь идет об аристократической идеологии и системе ценностей); формирование комплексов имен, употребительных в рамках той или иной семьи (так, встречая имя Мегакл, можно быть полностью уверенным в том, что его носитель являлся по мужской или женской линии выходцем из рода Алкмеонидов[299]) и т. п. Отмеченные закономерности, безусловно, облегчают работу по идентификации социальной, а зачастую и родовой принадлежности афинян, упоминаемых на острака.