Остракизм в Афинах

Другой пример. В том вошли свидетельства из «Аттиды» Андротиона. Очень органично смотрелись бы в нем также сведения об остракизме, приводимые другим (причем самым крупным) аттидографом — Филохором. Это позволило бы проследить эволюцию взглядов представителей аттидографического жанра на протяжении определенного хронологического отрезка. Но Филохор работал в конце IV — первой половине III в. до н. э. и, соответственно, тоже не включен в издание. На наш взгляд, наиболее логичным и оправданным было бы завершить подборку авторов в первом томе «Свидетельств об остракизме» именно Филохором, тем более что как раз после него в нарративной традиции о рассматриваемом институте обнаруживается значительная хронологическая лакуна — вплоть до середины I в. до н. э. (см. выше, в источниковедческом разделе).

Вторая часть книги[318] целиком посвящена такому типу источников, как острака. Автор данной части — уже знакомый нам Ш. Бренне, который на сегодняшний день является, бесспорно, лучшим в мире знатоком этих памятников. Он в большей степени, чем кто-либо иной, владеет материалом, который содержат черепки-«бюллетени», и знакомит читателей с этим материалом, так сказать, из первых рук.

После вводных замечаний о значении находок острака на Керамике автор приводит алфавитный каталог всех имен, встречающихся на острака. По сравнению с аналогичным каталогом, опубликованным Ш. Бренне в разбиравшейся нами чуть выше монографии, этот новый вариант несколько скорректирован с учетом новейших находок, но в то же время просопографический комментарий, естественно, значительно сокращен. Далее следует перечень тех острака, которые соприкасаются своими сторонами друг с другом и, таким образом, были использованы на одной и той же остракофории (а знание таких деталей всегда немаловажно. Еще более ценны те случаи (тоже перечисленные Ш. Бренне), когда надписи на нескольких острака сделаны одной рукой. Наиболее известный из комплексов подобного рода (190 острака против Фемистокла с северного склона Акрополя) уже упоминался нами; имеются и другие, хотя они, разумеется, несравненно меньше по количеству входящих в них памятников (от 2 до 7). Особое внимание привлекают те ситуации, в которых одним почерком оказываются надписаны острака против разных политиков: Мегакла, сына Гиппократа, и Калликрата, сына Лампрокла, или того же Мегакла и Аристида, сына Ксенофила.

Пожалуй, наиболее интересна среди материала, приводимого Ш. Бренне, подборка приписок (в основном экспрессивного или инвективного характера) и рисунков-карикатур, которые делались некоторыми афинянами на острака против тех или иных «кандидатов» на изгнание. Эти приписки и рисунки в значительной своей части уже публиковались ранее, в том числе и самим Бренне (см. выше, в п. 2 источниковедческого раздела), но теперь мы получили наиболее полную, практически исчерпывающую их сводку, что снимает необходимость обращения ко всем предыдущим.

В третьей части коллективного труда «Свидетельства об остракизме», намного превосходящей остальные по объему[319] (с. 167–478), рассматриваются остальные свидетельства об остракизме, датируемые классической эпохой. Почти все эти свидетельства представляют собой пассажи различной протяженности и значения из произведений древнегреческих авторов[320]. В работе над данной частью принимало участие наибольшее количество авторов: кроме упоминавшихся выше П. Зиверта и Ш. Бренне, также Г. Хефтнер, В. Шайдель, Ф. Стефанек, К. Книббе, Б. Пальме, Б. Эдер, П. Гриманис, В. Хаметер, Н. Лойдоль, X. Майер, Г. Тейбер, X. Папастамати. Однако, как видно из имеющихся результатов, столь обширной группе антиковедов удалось (и в этом, бесспорно, заслуга руководителя коллектива и ответственного редактора издания) очень хорошо скоординировать свои подходы к источникам — как на концептуальном, так и на структурном уровне. Практически все они придерживаются одинаковых взглядов по основным вопросам, связанным с историей остракизма. Редкостное единообразие наблюдается и в построении каждой из главок, посвященных анализируемым свидетельствам.

Построение это таково. Вначале приводится аннотированный список важнейшей литературы по тому свидетельству, которое фигурирует в главке. Затем дается его греческий текст с переводом на немецкий язык и рассматривается контекст свидетельства. Далее следует комментарий (по большей части весьма детальный), обосновывается датировка процитированного пассажа, указываются параллельные места у других писателей и разбирается вопрос о месте данного свидетельства в формировании нарративной традиции об остракизме. Наконец, в заключительной части главки кратко подводятся итоги всего сказанного в ней.