Острие копья

Если я когда-нибудь совершу убийство, то жертвой почти наверняка будет женщина. Я повидал достаточно упрямых мужчин, знавших кое-что мне необходимое и не собиравшихся этим со мной делиться. В целом ряде случаев мне так и не удалось ничего из них выбить, как бы я ни старался. Но при всем своем ослином упрямстве они всегда сохраняли в себе что-то человеческое. У меня всегда оставалось чувство, что, нажми я на нужный рычаг, у меня получилось бы их расколоть. А вот среди женщин попадались такие, которые не поддавались никакому давлению. С первого взгляда на них было ясно, что они ни черта не расскажут. Одно выражение их лиц буквально сводило с ума. Причем я уверен, некоторые нацепляли эту маску намеренно. Выражение лица мужчины говорит: умру, но ничего не скажу, и ты думаешь: ладно, это мы еще посмотрим. А выражение лица женщины говорит: захочу – расскажу, а захочу – нет. Вот только она и не собирается ничего рассказывать.

Я сидел и наблюдал за Анной битый час, пока Вулф пробовал на ней все известные ему трюки. И если она осталась безнаказанной, то только потому, что я помнил: нельзя убивать курицу, которая носит золотые яйца, даже если она и не собирается его снести. Я, конечно же, не знал, есть ли у нее на самом деле это золотое яйцо, и Вулф не знал, но вот только у нас не было других гусынь, от которых мы надеялись получить хотя бы обычные яйца.

Мы с Анной приехали на Тридцать пятую улицу еще до одиннадцати и ждали, пока Вулф не спустится в кабинет. Он взялся за нее аккуратно, как будто хотел ей что-то рассказать, а не добиться рассказа от нее – просто чтобы ввести ее в курс дела. Он сообщил ей, что человек, приславший сотню долларов, является убийцей Карло Маффеи. Что этот человек опасен. Что он, возможно, решится убить ее, раз уж ей известно такое, что не должны знать другие. Что мисс Маффеи – милая женщина. Что Карло Маффеи был хорошим парнем и не должен был погибнуть, а его убийцу необходимо изобличить и покарать.

Глядя на лицо Анны, я понимал, что у нас проблемы.

Вулф перешел к тонкостям договорных отношений. Он объяснил ей несколько раз, и так и этак, что соглашение между двумя сторонами имеет силу только тогда, когда обе стороны принимают его добровольно. Перед убийцей у нее нет никаких обязательств хранить молчание, потому что никакого соглашения не заключалось. Он просто послал ей деньги и сказал, что делать. И он даже оставил ей выбор: она могла бы сжечь деньги, если бы захотела. Она может сжечь их прямо сейчас. Вулф открыл ящик стола, извлек из него пять новеньких двадцатидолларовых купюр и развернул их веером перед ней.

– Вы можете сжечь их прямо сейчас, мисс Фиоре. Это будет святотатством, и мне придется покинуть комнату, но мистер Арчи вам поможет. Сожгите их – и вы получите вместо них вот эти. Вы понимаете, я дам вам вот эти… Вот, я кладу их на стол. У вас же еще остались те деньги? – (Она кивнула.) – В чулке?

Девушка задрала подол платья, повернула ногу, и на ней обнаружилась выпуклость. Вулф велел:

– Достаньте!

Она оттянула верх чулка, залезла внутрь, достала двадцатки и развернула их, а потом посмотрела на меня и улыбнулась.

– Вот спички, – увещевал ее Вулф. – А вот поднос. Я выйду из комнаты, и мистер Арчи поможет вам и отдаст вам эти новые деньги. Мистеру Арчи это доставило бы удовольствие.

Вулф бросил на меня взгляд, и я подключился:

– Давай, Анна. У тебя доброе сердце. Ты ведь знаешь, что мистер Маффеи был добр к тебе, и ты должна отплатить ему добром. Ну как, сожжем их вместе, а?

Тут я совершил ошибку, потянувшись к ним рукой, даже не потянувшись, а едва шевельнув рукой, – и двадцатки с быстротой молнии вновь исчезли в ее чулке. Я попытался исправить положение:

– Да не бойся ты. И не глупи. Никто не тронет твои деньги, пока я рядом. Можешь сжечь их сама, я даже помогать не буду.

– Я никогда их не сожгу, – ответила она.

– Ты уже говорила это, – кивнул я, – но ты же видишь, что теперь все по-другому. Теперь тебе надо их сжечь, чтобы взять вот эти деньги.

Она покачала головой, и с каким выражением лица! Может, ума ей и недоставало, но тот, что был, сохранял твердую решительность.

– Ничего мне не надо, – заявила она. – Я никогда их не сожгу. Я знаю, мистер Арчи, вы считаете меня глуповатой. Я тоже так считаю, раз уж все говорят, что я такая. Но я не глупая, то есть совсем не такая глупая. Это мои деньги, и я никогда их не сожгу. Я не потрачу их, пока не выйду замуж. А это совсем не глупо.

– Ты никогда не выйдешь замуж, если этот человек убьет тебя, как убил мистера Маффеи.

– Он не убьет меня.

Я подумал: ей-богу, если он не убьет, то это сделаю я!