Остров бесконечной любви

– Там будет еще больше, – уверенно заявила девочка.

– Но дочка…

– Пепе!

Отца семейства позвали из кафе, где мужчины пили пиво.

– Вон там сидит маэстро, – шепнула растерявшемуся супругу Мерседес.

– Где? Я не вижу…

– Дон Эрнесто! – помахала рукой Мерседес, продвигаясь к столику.

Теперь и Хосе заметил музыканта. Амалия последовала за родителями, недовольная внезапной встречей, отдалившей ее от цели.

– Знаешь, кто мне прислал письмо из Парижа? – спросил Лекуона после пылкого рукопожатия.

– Кто?

– Мой бывший учитель фортепиано.

– Хоакин Нин?

– Кажется, на следующий год он думает вернуться.

Взгляд Амалии скользил по толпе в поисках темных раскосых глаз, которые не отпускали ее с той первой встречи на пороге их дома. И вот она увидела обладателя этого взгляда: Пабло погрузился в созерцание автомобилей с открытым верхом, которым предстояло присоединиться к параду на соседней улице. Пользуясь тем, что родители отвлеклись и на нее не смотрят, девочка подбежала к Пабло:

– Привет. – Она тронула парня за плечо.

Удивление на лице Пабло сменилось радостью, которую ему не удалось скрыть.

– Я думал, что ты уже не придешь, – сказал он, но больше ничего добавить не решился.

Трое его взрослых спутников посмотрели на незнакомку.

– Доблый вечел, – сказал один из мужчин с напускной любезностью, за которой все равно читалось недоверие к беленькой.

– Папа, мама, акун! Это Амалия, дочь хозяина студии звукозаписи.

– Вот как, – произнес мужчина.

Женщина воскликнула что-то наподобие «ух», а старик ограничился недовольным взглядом.

– Ты с кем здесь? – спросил Пабло.

– С родителями. Они вон там, болтают с друзьями.

– И оставили девочку одну? – спросила женщина.

– Ну вообще-то, они не знают, что я здесь.

– Плосто кошмал! – возмутилась китаянка, коверкая испанские слова. – Отец и мать надо внимательно дочку следить.

– Мама! – прошептал юноша.

– Мы пришли посмотреть шествие дракона, – сказала Амалия, надеясь отвести разговор от своего очевидного непослушания.

– А что это? – спросил Пабло.

– Ты что, не знаешь? – удивилась девочка.

Семья Пабло не выказала никакого понимания, но Амалия все равно продолжала:

– Люди двигают оранжевого дракона… вот так. – Амалия пыталась передать волнообразные движения картонного чудища.

– Не длакон, но лев, – возразила женщина.

– И не шествие, но танец! – поправил старик совсем уж раздраженно.

– Амалия! – позвали из кафе.

И это было как нельзя кстати.

Амалия в расстроенных чувствах побежала к родителям.

– Вот видишь, каковы они, эти кубинские девушки! – по-китайски возмутилась мать, когда Амалия растворилась в толпе. – Их воспитывают не должным образом.

– Ну, нам-то беспокоиться не о чем, – продолжил дедушка Юан. – Паг Ли женится на дочери чистокровных китайцев. Верно, сынок?

– Таких на острове не много, – осмелился заметить юноша.

– Я для тебя из Китая выпишу. У меня до сих пор там остались знакомства.

У Паблито к горлу подступил комок.

– Я устала, – пожаловалась Куй-фа. – Дедушка, не вернуться ли нам домой?

– Да, я уже голодный.

Толпа на их пути не то что не редела, но только увеличивалась. Город в такие дни кипел, и Китайский квартал не был исключением. Когда подходил новый лунный год – а это время почти всегда выпадало на февраль, – китайцы со своим праздником вливались в общее гаванское веселье.

Почти все приготовления к проводам года Тигра уже были завершены. В этом году мать Пабло продумала каждую мелочь. Новые костюмы, полностью готовые, висели на вешалках. На стенах покачивались ленты из хрусткой красной бумаги с благожелательными надписями – на удачу, на богатство и на счастье. Куй-фа загодя смазала губы бога очага обильной порцией сахарной патоки, которая слаще меда, чтобы ее пожелания прибыли на небо в приятной обертке.

По всему кварталу на зимнем ветру колыхались цветные фонарики. Они были везде: в дверях магазинов, на переброшенных через улицы веревках, на столбах… Роса тоже повесила несколько штук – теперь они подрагивали на шестах над притолокой двери.

Старик улыбнулся, увидев фонарики, поглубже вдохнул привычные запахи квартала, в котором прожил столько лет, и вспомнил свои скитания по лесам острова, когда он рисковал жизнью в отряде мамби: они бросались на врагов, размахивая острыми мачете.

– Доброй ночи, дедушка, – попрощался стоящий в дверях Сиу Мэнд.

– Доброй ночи…

Это родственное прощание нарушил визг шин на асфальте. Вонги уставились на черный автомобиль, остановившийся на углу. Двое белых мужчин из окон машины открыли пальбу по трем китайцам, стоявшим под фонарем. Один из троих упал, двое успели укрыться за фруктовой палаткой и принялись отстреливаться.

Сиу Мэнд рванулся к жене и сыну и повалил их на землю. Старик уже присел рядом с дверью. Квартал моментально закипел, так что крики были громче выстрелов. Прохожие, от ужаса утратившие способность соображать, перебегали с места на место в поисках укрытия.

В конце концов машина еще раз взвизгнула, разгоняясь, и скрылась за углом. Люди один за другим высовывали головы из своих укрытий. Сиу Мэнд помог жене встать на ноги. Паблито поспешил на помощь дедушке: