Остров без Сокровищ

В историческом романе «Чёрная стрела» тоже почти все персонажи совсем не те, кем представляются с первого взгляда. Прокажённый нищий оборачивается дворянином и рыцарем, а чуть позже — убийцей и изменником; мальчик, скитающийся с главным героем по лесам, — на деле очаровательная девушка; сам главный герой изображает монаха и так далее…

Но «Чёрная стрела» прямолинейна, написана в расчёте на аудиторию весьма юного возраста, на читателей, абсолютно не склонных домысливать недосказанное автором. Маски держатся на героях едва-едва, и автор сам срывает их при первом удобном случае.

«Остров Сокровищ» значительно сложнее для понимания. Здесь тоже почти у каждого персонажа есть своя изнанка, своё двойное дно, но срывать маски и выкладывать подноготную своих героев Стивенсон не спешит. Предоставляет читателю выбор: либо следить, особо не задумываясь, за лихими приключениями, либо читать вдумчиво, пытаясь понять, что на самом деле представляет из себя тот или иной персонаж, каковы истинные мотивы его слов и поступков.

Ключ к пониманию замысла Стивенсона — образ Джона Сильвера. Он, без сомнения, центральный и самый яркий персонаж книги, доктор Ливси и сквайр Трелони выглядят на его фоне бесплотными тенями. Не случайно первый вариант романа публиковался в журнале «Янг Фолкс» под названием «Судовой повар».

Две ипостаси Сильвера — вожак пиратов и добродушный судовой повар — переплетены настолько органично, в каждой роли Долговязый Джон настолько естественен, что под конец, в предшествующих развязке главах, голова у юного Хокинса идёт кругом: он прекрасно знает о двойной игре Сильвера и всё равно не понимает, когда тот говорит правду, — когда обещает пиратам перерезать всех положительных героев, или когда обещает положительным помочь расправиться с пиратами…

Фокус в том, что Сильвер говорит правду в обоих случаях. Мгновенно и без всяких химических снадобий переходит из ипостаси Хайда в ипостась Джекила и обратно.

Дуализм, двойственную природу Сильвера подчёркивает даже его прозвище. Нет, не Окорок. Окорок целиком и полностью лежит на совести переводчика, а в оригинале прозвище у Сильвера — Барбекю, Barbecue. (Конечно же, о пикнике с жареным мясом речь не шла, пикники-барбекю — американизм нового времени.) Одно значение этого прозвища — целиком зажаренная или закопченная туша. Туша — нечто массивное, а Сильвер мужчина крупный. К тому же прокопчён и прожарен в тропических и экваториальных широтах.

Но вместе с тем барбекю — приспособление для жарки, то есть Сильвер не только прожарен — он и сам может поджарить любого так, что мало не покажется. Куда более ёмкое прозвище, чем навевающий лишь мысли о еде Окорок.

Столь подробно раскрыв одного персонажа, Стивенсон словно предлагает нам, читателям: а попробуйте-ка сами сделать то же самое с остальными героями книги. И с антигероями. А потом сравним героев и антигероев и поглядим, кто из них чего на самом деле стóит…

Хорошо, мэтр. Мы попробуем.

Реставрацией мы и займёмся на последующих страницах со всей осторожностью — снимая слой за слоем, восстанавливая замысел мастера. Инструменты, как и полагается при реставрационных работах, самые разные — и беспристрастный анализ первоисточника, и реконструкции некоторых узловых моментов сюжета, изложенные в художественной форме…

Жанровую принадлежность нашего исследования определить трудно. Наверное, это всё-таки детектив — а как ещё можно назвать восстановление по намёкам, по малозаметным уликам истинной картины кровавых событий?

Весьма своеобразный детектив, литературно-исторический.

Но увлекательный — законы жанра обязывают.

Часть первая Театр масок в «Адмирале Бенбоу»

Все лица знакомы, но каждый

Играет чужую роль…

Для того, чтоб хоть что-то в этом понять,

Нужно знать тайный пароль.

М. Науменко, «Уездный город N»

Глава первая Литератор Джим Хокинс

В классической приключенческой литературе девятнадцатого века существовали правила хорошего тона, нигде не записанные, но всеми соблюдаемые. Одно из них предписывало: необходимо сразу же, с первых строк, дать понять читателю, где и когда происходит действие. Не «давным-давно в некотором царстве», как принято в сказках, а вполне конкретно — год, место…

«Три мушкетёра» Дюма-отца начинаются так: «В первый понедельник апреля 1625 года всё население городка Менга…» А вот ещё один образец первой фразы: «26 июля 1864 года при сильном северо-восточном ветре мчалась на всех парах вдоль Английского канала великолепная яхта…» — так начинаются жюль-верновские «Дети капитана Гранта», всей классике классика.

В других романах корифеев жанра та же картина, любой читатель может при желании подойти к своей книжной полке, вытащить оттуда томик приключенческой классики и убедиться… Исключения есть, но крайне редки и лишь подтверждают правило.