Остров Чаек

– Смотри, что я нашла. – Джимболи обнажила зубы в многоцветной улыбке. – В мастерской. Пряталась внутри гигантской устрицы. Стала ли она от этого жемчужиной? – Одной рукой она чуть ли не покровительственно прижимала к себе Арилоу, зато в другой держала острую пилу, которую приставила к горлу заложницы. Глаза Арилоу помутнели, но не от того, что дух ее не присутствовал в теле, а от слез; губы лихорадочно шевелились.

Хатин вскинула омара.

– Я… я его разобью… – Голос сделался слабым. Бешеная сила выгорела. При виде ухмылки Джимболи Хатин побледнела и ощутила себя хрупкой, как лист бумаги. Джимболи была как волна прилива, как клюв стервятника, как гнойная лихорадка. Она не знала жалости. Ничто ее не остановит.

– Ладно, – сказала она. – Бей. Круши все в лавке. Круши все и всех в этом городе. Я скажу, когда мне станет не плевать.

– Вот сейчас.

Глядевшие друг другу в глаза Джимболи и Хатин одновременно обернулись на голос: в дверях, держа в руке цепочку, стоял Ларш. На другом конце цепочки порхал Риттербит. Джимболи кинулась было за птицей, но Ларш отступил на шаг, глядя на нее настороженно и с враждебностью.

Долгое время все трое молча смотрели друг на друга: Хатин так и держала над головой омара, Джимболи – пилу у горла Арилоу, Ларш – поводок мерцунки.

– Это уже смешно, – произнесла наконец Джим-боли.

Глава 31. Свободный и потерянный

– Что на тебя нашло? – прошипела на хитроплетском Джимболи. Морщины на лице Ларша сделались глубже. Видать, взаимная неприязнь, которая всегда ощущалась между ними, не была напускной, лишь бы скрыть, что они работают вместе. Нет, они искренне презирали друг друга.

– Облачко пепла поведало, что меня заставят умолкнуть, – ответил Ларш.

Полный ненависти взгляд темных глаз Джимболи скользнул по коже Хатин, точно клинок плашмя.

– А это облачко – оно твой друг? – резко спросила Джимболи. – Ты ему доверяешь? Оно тебе добра желает? – Голос ее дрожал. Она неотрывно смотрела на Риттербита, морщась всякий раз, когда птица вспархивала. Джимболи словно чувствовала, как – трынь-трынь-трынь – распускается невидимое полотно ее души.

– А кто тебе Джимболи? – повинуясь порыву, эхом отозвалась Хатин. – Ей ты доверяешь? Она тебе желает добра?

– Она и ее дружки хотят твоей смерти, рыбий кудесник. Я – последнее, что сохраняет тебе жизнь.

– Ложь. – Хатин невольно перевела взгляд на Арилоу, у которой руки свело от ужаса. – Ты служил целям тех, кто тебе платил. Теперь ты для них угроза. Это нам ты нужен живым. Нам нужна смерть твоих хозяев, и ты поможешь их отыскать.

– Еще минуты две назад ты и представить себе не мог, что она переломает твоих рыбулек, а? – Речь Джим-боли утратила уверенность, змеиное коварство. – Послушай, если это отродье выйдет отсюда, то спустит на нас убийц. А нет – так захватим в плен Арилоу и ее няньку. Награда будет нашей. Ты только голову не теряй.

– «Возмездие» уже идет, – сказала Хатин, молясь про себя, чтобы так оно и было. – Но они послушают меня. – Очень осторожно Хатин сдвинула повязку на руке. И Ларш, и Джимболи уставились, онемев, на ее татуировку. – Это моя месть. Если я сохраню тебе жизнь, никто этого не оспорит. Тебя не убьют. Только не подпускай Джимболи к птице и отдай мне цепочку.

– Ларш? – с угрозой в голосе сказала Джимболи, когда тот ступил в комнату. Помедлив чуток, он сделал быстрый шаг к Хатин, сунул ей в руку поводок Риттербита, забрал протянутого омара и спрятался девочке за спину.

– Ну вот… – Хатин сглотнула; она немного побаивалась от того, что за спиной у нее такой взрослый враг, как Ларш. – А сейчас мы обменяемся, Джимболи.

Взгляд Джимболи мерцункой заметался по комнате: дверь, в которую они все вошли, дверь балкона напротив. Оценивающе пробежался по миниатюрной фигурке Хатин.

– Нет, – сказала Хатин, стоило Джимболи сделать полшага навстречу. – Мы все выйдем вон тем путем. – Она указала на дверь спальни. – Оставишь Арилоу у порога и отойдешь в сторону, а я привяжу поводок Риттербита к столбику кровати. Потом ты подойдешь к птице, а мы выйдем в дверь.

Джимболи сердито нахмурилась, но все же кивнула. Медленно подвела Арилоу к двери и отступила на два шага. Сердце Хатин бешено колотилось, когда она привязывала цепочку к столбику балдахина; в одной руке она сжимала ножик, готовая полоснуть по цепочке, если Джимболи атакует.

– Теперь, – сердце колотилось и будто всхлипывало в надежде и от облегчения, – мы расходимся…

Где-то в доме загремела, переворачиваясь, мебель. Злость на лице Джимболи сменилась испугом. Она скакнула к Арилоу и схватила ее поперек талии, приставила пилу к ее животу и попятилась к двери балкона.

– Нет! – закричала Хатин, а в комнату ворвался Джейз.

– Что за…

– Джейз, стереги его! И его! Обоих! – Хатин лихорадочно указала сперва на сжавшегося от ужаса Ларша, а после – на перепуганного Риттербита и метнулась за Джимболи. Вылетела на балкон – пусто. Вниз на улицу вели деревянные ступени.