Остров Чаек

Застыв, она посмотрела на нож в руке, а потом украдкой взглянула на Феррота: поздно, тот уже уходил. По непонятной причине она вдруг вспомнила момент, когда не успела помахать рукой Лоану, а он уже умчался прочь из ее мира – на пляж, навстречу року. Если бы не твердый камешек в животе, не успокаивающий взгляд глаз-бусин Риттербита, Хатин, наверное, расплакалась бы.

* * *

Повезло, что Город Зависти лежал у ног Камнелома. Горожане верили, что безумие – это нечто вроде икоты, которая нападает, если вдохнуть, когда Камнелом выдыхает. И если ты вел себя странно, окружающие лишь цокали языками в ожидании, пока все пройдет.

Поэтому, когда дворцовая стража пошла по городу, изымая всех до единого голубей, горожане лишь бормотали: «Дыхание Камнелома», – и возвращались к своим делам.

Если не удается найти Джимболи, то можно хотя бы не дать ей связаться с хозяевами и рассказать о поимке Арилоу и о предательстве Ларша. Голубятню, у которой Томки первый раз повстречал Джимболи, уже разорили, но никто не знал, где еще зубодерша могла припрятать маленьких вестников. Посему стража обыскивала чердаки, лачуги и даже колокольню коренастой часовой башни.

Всюду и у всех стражники выспрашивали о ведьме-мерцунке, но Джимболи нигде встречали.

* * *

Тем временем в укрытии под амбаром на сваях раскаленный докрасна разум воображал, как тупой и улыбающийся клювик Риттербита принимает зерно из рук нового, юного хозяина.

Джимболи представляла, как Хатин и Риттербит беззаботно бродят по дворцу и улочкам города, а паутинка ее души цепляется за ветви деревьев, ударяется о двери домов, путается в длинных ногах эпиорнисов, и с каждым шагом вьючные птицы выдирают еще по клочку.

Джимболи прямо чувствовала, как распускается нитка за ниткой, нитка за ниткой. Лежа на животе, она глядела из укрытия на дворец.

– Я сверну твою милую тонкую шейку, – бормотала она. Со стороны нельзя было понять, о ком она: о Хатин или Риттербите. – Давно стоило так поступить.

Она жила в страхе, что наемники догадаются, кто такая Арилоу. Если этой кашеголовой причинят малейший вред, ее прелестная сестричка возьмет да и отпустит Риттербита на волю. А он, совсем позабыв Джимболи, улетит себе в рычащий, окутанный паром лес Клык-Горы, где, кроме птиц, никто не живет, где ни разу не сверкало лезвие топора и не свистели пращи.

Что же ей остается? Она ведь не может отправиться за наемниками и забрать Арилоу. Удаляясь от Риттербита, она лишь сильнее распустит свой дух.

– Ну что ж, шею так шею, – прошептала она себе под нос, выползла из норы и пошла вдоль ограды, ища, где бы взобраться на нее. Жилистыми загорелыми руками Джимболи, легко цепляясь за цветущую лозу, вскоре уже забралась на стену и, злобно сверкая глазами, осмотрела двор.

Ах, вон там стражники, стражники у входа во дворец – они точно заметят Джимболи, попытайся она забраться во двор. Она уже хотела спрыгнуть обратно, но тут в окне на верхнем этаже отдернули занавесь, и Джимболи заметила коротышку. Он стоял, разведя руки в стороны, и вокруг него хлопотали портные, наживляя куски будущего походного костюма из богатой ткани. Кто-то из них и отдернул занавесь, чтобы впустить в комнату свет.

– Это почему же мне нельзя ехать? – долетел из окна дрожащий голос коротышки, в котором, как ни странно, слышались нотки бравады. – Я и живым-то дальше, чем на двадцать миль от Города Зависти не отъезжал. Какой прок от меня здесь? Притворяясь мертвым, я вряд ли смогу править городом. К тому же сюда может снова нагрянуть убийца – а я сижу тут, без моего хитроплетского телохранителя и половины гвардии. Нет, героически возглавить конвой – единственный, на мой взгляд, благоразумный и безопасный ход.

Губы Джимболи разошлись в улыбке, и она скользнула вниз.

– О, да тут забавляются и в игры играют! – бормотала она, спеша назад в укрытие. – Призраку шьют новое платье? Ах ты хитрая старая жаба! Но тебя-то я обезврежу. Ты прост. Ты – ниточка, старик, за которую я потяну.

* * *

Камнелом, похоже, заметил, что в Городе Зависти бурлит безумие, и пробудился, желая хорошенько присмотреться. Разом пыхнули все его гейзеры, так высоко подбросив камешки, что те посыпались на город, грохоча по крышам, словно птицы в деревянных башмаках. И наконец вулкан до того расхохотался, что дрожь его обрушила деревеньку кисляков, и те тайком, но спешно, помчались, улепетывая, вниз по склону. Свой драгоценный флаг они свернули в трубочку и взвалили на плечи трех дюжих юношей.

Кисляки не сомневались, что флаг по-прежнему делает их невидимыми для Камнелома, но что толку от невидимости, если он и дальше будет так сотрясаться. Оставалось только спуститься вниз и примкнуть к Ледирилоу в долине.

Объяснять им, куда и почему делась Арилоу, взялся Феррот. Вернулся он с синяком под глазом и в сопровождении Джелджех. Хмурая, как грозовая туча, она крепко держала Феррота за рукав – чтобы не сбежал.