Остров чайки по имени Джуди (СИ)

Собственно, раздумывать было не над чем. Он знал, что должен попасть на этот корабль. Он знал, что это - судьба… Шхуна стояла далеко от пирса. Значит, нужна была лодка.

- Донован!! – повелительно рявкнул он только что сработавшее заклинание. – Шевелись живее, черт побери!!

Рыжая голова появилась снова, причем совершенно обалдевшая. Открыла было рот… да так и застыла.

- Мне долго ждать, болван?!

Матрос кинулся к лодке и через минуту уже подгребал к пирсу.

Джексон шагнул в лодку и поставил под банку чемодан.

- Однако, братец! – проворчал он сухо. – Что это у тебя шлюпка забита мусором, как телега после сенокоса?.. Капитан что, отдыхает?

- Так точно… отдыхают… послеобеденно… До пятой склянки…

Приближался, нависал свежеокрашенный черный с широкой белой полосой борт. Джексон первым стремительно поднялся по трапу. Уверенно, не дожидаясь рыжего, прошел в кают-компанию. Неторопливо расстегнул китель.

- Вот что, братец… сообрази-ка мне холодного пива.

В бесцветных глазах матроса уже появились первые проблески беспокойства.

- А… собственно… вам что нужно-то?..

- Я же тебе ясно сказал – пи-ва! И не проспи, когда нужно будет разбудить капитана.

- Он приглашал вас… что ли?..

- … сэр!! – рявкнул Джексон.

Верзила тут же подтянулся.

- Прошу прощения - вас приглашали, сэр?..

… С пивом в руке Ральф прошелся по каюте. Всё те же полки, тот же старый барометр в медной окантовке… тот же иллюминатор в пластиковой под тик оправе… Лицо Ральфа дрожало. Счастье, что матрос не видит его сейчас…

Джексон откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. До пятой склянки у него есть ещё час. О том, что будет после пятой склянки, он старался не думать.

…Шумел, плескался, как рябь на воде, прошедший день. Разноцветный балаган… бронзовый бушприт в струе фонтана… босоногая Ассоль с корзиной, полной зелени… покачивающийся борт «Розы ветров», которого так хотелось коснуться губами… Балаган… он собирался вечером… быть может, балаган получится и раньше…

…Ральф очнулся от странного звука. Такого странного, что он мгновенно напрягся. На пороге стоял рыжий Донован с железным ломом в одной руке. Этот лом он и поставил одним концом на пол. Небрежно. Как гарпун. Ральф сразу почувствовал, что это вовсе не театральный жест. Лицо верзилы было угрюмо-красноречивым.

- Вставайте-ка, сэр, капитан вас ждёт, не дождется!

Джексон попытался представить выражение лица ожидающего капитана. Судя по лому Донована…

Капитан – грузный, седой, с горбатым крупным носом – сидел возле стола, положив на его край пудовые кулаки, и хмуро глядел на них. Синий китель, небрежно накинутый на плечи, белая рубаха с подвернутыми рукавами, сдвинутые на дальний край стола тарелки и кружки, явно «послеобеденные» - всё говорило о том, что капитанский сон был тяжеловат и настроение хозяину не улучшил.

В двери, за спиной Ральфа, с характерным стуком утвердился Донован.

Капитан открыл уже рот, чтобы что-то сказать, но внезапно побагровел и вместо речи разразился трескучим кашлем. Немного отдышавшись и утерев рот, он сипло чертыхнулся и впервые угрюмо глянул на непрошенного гостя…

… и тут нижняя челюсть капитана медленно отвалилась и раза два дёрнулась в холостую. Глаза выкатились из орбит. Как тяжкий медведь, роняя китель, полез он из-за стола…

- Бог мой!!. Джексон!.. Капитан Джексон!!. Дружище!!.

… Всё остальное было уже в адрес Донована, - совершенно неповторимое по колоритности, за исключением последней фразы:

-… убирайся вон с глаз моих, болван!!.

*

-… и ведь Морена не раз обращал на него моё внимание… да я всё не решался. Жалкий он был такой, безобидный… суетился всё на камбузе и бормотал, бормотал… Готовил-то неплохо, ну какая от него беда могла случиться, разве что котлеты сожжет, да соли пересыплет?.. Крысиный яд я Морене велел с камбуза забрать, припрятать, ну и успокоился. И вот уж как он до тех бочек смог добраться – ума не приложу! Прогрыз их, что ли?.. И всё ведь так подрассчитал, как и здоровый не додумался бы!.. Команда в кают-компании тарелки выскребает, а он как вроде бы за чаем, бур-бур-бур, - исчез. Я выставил тогда ребятам анкерок, в честь окончания рейса, и, понятно, что никто на палубу раньше времени не рвался. Он, значит, за дверь – шмыг, да и забыли о нём, на радостях-то, что стоим на траверзе Палермо, что дома наконец… Так и сидели с час… пока в окошки с воды не потянуло дымом и не услышали этот сатанинский хохот из трюма… Святая Дева!.. сколько буду жить, а не забуду этот хохот… Он с год в моих ушах стоял как пробка, я думал, что и сам рехнусь… Ну… ты дальше-то и сам всё видел, шкипер…

Ральф кивнул.

… «Санталена» горела, как факел. До берега было подать рукой, но прыгать было некуда: шхуна стояла в луже пылающего мазута. Лишь первым двум удалось добраться до берега, поднырнув под эту лужу. Люди горели в воздухе, в воде, на палубе, карабкались по вантам и падали вниз, как опаленные кузнечики…

Десятки кораблей стояли в тот час в порту Палермо. Но приблизиться к гибнущему судну не рискнул никто.