Остров гуннов

Но я был человеком из будущего – не очень предприимчивым, но опытным и упрямым, заматеревшим в неудачах. Что мне неповоротливый упрямый мир, если у меня есть мир будущего? Самое главное, здесь уже никогда не буду одиночкой. На мне лежала тяжелая, может быть, непосильная ответственность.

Где-то в уголке вселенной теплилась придушенная энергия, которая еще может вспыхнуть и разгореться ярким пламенем.

Мне нужно было отбросить слабости – я все-таки человек из иного мира! Все почувствовали мое настроение.

И тут мы увидели расписную самоходную коляску, из нее вышла труппа лицедеев в фантастических масках.

Суровая Аспазия обратилась к нам, сдерживая скорбь:

– Не думайте, что вы одни! В народе очень многие вас поддерживают!

Они привезли трагедию «Освобожденный Прометей» Эсхила.

Аспазия вышла на воображаемую арену на котурнах, в маске страдальца – титана Прометея, кто «людям помогая, сам на пытку шел» и похитил для них небесный огонь.

Насколько я знаю, этого текста не сохранилось. Каким образом он у них оказался? И роли мужчин, и даже женщин в древности исполняли только мужчины.

Она декламировала величественно, словно возвышаясь до небес. В прологе повторялось знакомое: проклятия Прометея, терзаемого стервятником, клюющим его печень, непреклонному властителю богов Зевсу, задумавшему истребить «своего» («Болезнь такая, видно, всем правителям присуща – никогда не доверять друзьям»). Кровавые разрывания живого мяса! Оглушительный провал в преисподнюю под удар молнии. Рушащиеся миры! Это была сконцентрированная боль от мирового зла.

Я был поражен: это же вылитый Шекспир! Вот откуда он взял самый дух всемирной трагедии.

Хор вторил из самых глубин всемогущего рока, от которого не спасется никто.

– О, горе богоборцу Прометею,

не давшему программы вразумительной,

что Зевсову затмит и род людской спасет!

Слава богу, в первом эписодии Прометей разорвал «зловещие цепи», вышел из преисподней. Дождался «бесславного и страшного паденья» его мучителя Зевса, и мир узнал, «как непохоже рабство на владычество». Разогнал «холопов» в уродливых масках, похожих на «новых гуннов», и вернулся к людям, которым ранее поведал восходы звезд и скрытый путь закатов, премудрость чисел и сложенье букв, чтобы видели их глаза и слышали уши, перестали быть тенями снов. И построил дивный зеленый полис с солнечными домами.

Но беспамятные люди пренебрегли благодеяниями Прометея, разрушили полис и предались вакханалии отъема друг у друга переданных им богатств. Хор воплотился в грозный рок, напоминающий о возмездии вулкана Колоссео, сокрушившего наше прежнее обиталище.

– О горе на весь род людской,

предавший Прометея!

Мы, дети неразумные, забыли,

кто нам благо дал.

Сверхъестественная сила мирового порядка, установленная раз и навсегда богами, поколебалась.

Страдания титана в трагедии просто декламировались, без внутреннего обоснования (может быть, забытого нами). Меня не испугали те наивные зверства, тем более, не осталось почвы для такого варварства. Мир уже ушел от кровавой мясорубки, и теперь все решается гораздо тоньше и изощреннее. Но личность могучего атлета, не боящегося панически, в отличие от меня, физического воздействия бандита с молнией в руке вместо бейсбольной биты, поразила меня. Этот вопль о приходе героя шел еще из древности! Две тысячи лет назад, то есть почти всегда, человечество брало себе идеалом такого несгибаемого диссидента! Может быть, это и есть подлинное в истории человечества – постоянное возрождение Прометея, чью печень вечно клюет стервятник?

Не было слов, насколько мы были благодарны Аспазии.

Вся труппа осталась помогать нам в восстановлении экополиса. Мы с Аспазией снова оказались вдвоем в моем холодном энергосберегающем домике.

Я впервые не удержался, на ее плече вылил все горе от гибели моего замысла. Я плакал, чувствуя безнадежно далекую цель моего дела в равнодушной среде, не понимающей своего блага, если оно не под носом. Если она думала, что я Прометей, то сильно ошибалась. Она гладила мою голову.

Я не был уверен, захочет ли она еще раз увидеть, как у нас говорят, «плачущего большевика».

* * *

Из экополиса уходили те, у кого сгорели дома, не верящие, что прокормятся нашим делом, разочарованные и сломленные неудачами, даже не сдав дела со всеми заделами и завалами, ибо никто из них уже не думал об ответственности за дело. Население, занятое собой где-то в глухих углах, не откликнулось.

Среди разрушений кое-что удалось спасти. Академия Ильдики не сгорела, потому что была в стороне.

Оставшаяся кучка наших сторонников упорно продолжала разгребать порушенное и отстраивать усадьбу святого Прокла.

22