Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона

– акцент на славе в веках, которая ждет Якова, если он начнет реализовывать проект Бэкона («может быть, тот ущерб, который понесло время, принадлежащее вашим делам, будет возмещен памятью вашего имени и славой вашего века, если только приносимое (им, Бэконом. – И. Д.) имеет какую-нибудь цену»[1497]);

– акцент на великие материальные блага для государства, более того, для всего человечества, которые сулит проект Бэкона, ибо «речь идет не только о созерцательном благе, но поистине о деянии и счастье человеческом и о всяком могуществе в практике»[1498];

– упование на прекращение с расцветом наук (ежели такое случится) религиозных споров и распрей[1499], упование, предусмотрительно дополненное заверением, что развитие наук никак не нанесет ущерба военной мощи королевства, ибо, как свидетельствует история, «те самые эпохи, которые прославились военными деяниями, не в меньшей степени были знамениты и благодаря наукам»[1500].

Небесполезно также пообещать правителям и обществу такую методологию, которая позволяла бы поставить производство знаний на поток, т. е. механизировать и рутинизировать научные исследования, в результате чего творец и носитель нового знания перестает быть уникальной фигурой и ученые становятся легко заменяемыми исполнителями. Как заметил А. И. Герцен, «достоинство хорошей методы состоит в том, что она уравнивает способности; она вручает всем средство легкое и верное. Делать круг от руки трудно, надобно навык и проч.; циркуль стирает различие способностей и дает каждому возможность делать круг самый правильный»[1501].

Если учесть, что любая власть понимает только три типа аргументации, а именно: доводы, основанные на соображениях престижа, выгоды (денежной, ресурсной и прочей) и безопасности (военной, финансовой, продовольственной и т. д.), то надо признать, что манера, в которой Бэкон вел диалог с правительством, была выбрана им совершенно правильно.

Знакомство с карьерой и сочинениями Ф. Бэкона дает нам еще один урок, преподанный им (может быть, помимо его воли) потомкам: предпринимать активные усилия по пропаганде научных (и вообще – интеллектуальных) реформ имеет смысл, только когда у власти находится персона, в силу тех или иных причин (от избытка интеллекта или от тоски по нему) способная воспринять соответствующие идеи и ценности (или, по крайней мере, поставленная в условия, когда с ними приходится считаться). В иной ситуации лучше потратить силы и время на накопление идейного ресурса в надежде задействовать его в более благоприятный момент[1502]. Для Бэкона такой момент настал, как он полагал, с восшествием на английский престол Якова I. Однако, как показали последующие события, его надежды не оправдались (что, разумеется, никак не обесценивает сам подход Бэкона). Бэкону (и это отнюдь не уникальный случай) было тесно в той эпохе, в которую ему довелось жить, о чем он в 1622 году откровенно написал в трактате «Abecedarium novum naturae (Новый алфавит природы)»: «Время от времени мне вспоминается bon mot одного древнего грека, который каждый раз, когда кто-либо завершал длинную речь, выступая от имени маленького города, замечал: „Друг мой, твоим словам недостает только подходящего по величине города“. Что касается меня, то я, мало полагаясь на таланты нашего времени, почти уверен, что мои слова (в том, что касается восстановления [наук]) могут быть восприняты с осуждением, поскольку им не хватает подходящей эпохи (age or era). Однако, говоря это, я не испытываю ни малейшего желания каким-либо образом опорочить современные таланты. Я говорю так только потому, что, как сказал кто-то из политических писателей, „некоторые вещи приносят удовлетворение немедленно, другие же дают плоды со временем“. Именно поэтому я обращаюсь к потомству и ничего не предлагаю ради прославления своего имени или удовлетворения чьих-то вкусов. Хорошо зная природу вещей, о коих сообщаю, я обращаю этот труд грядущим векам… Я полагаю более уместным продвигать дело сразу во многих направлениях, нежели совершенствовать его лишь в некоторых»[1503].