Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона

Выше уже говорилось, что Якова I часто называли «британским Соломоном». «Ассоциации, связанные с отождествлением Якова и Соломона, появляются сравнительно рано. Среди англичан подобные аллюзии, очевидно, широко распространились позднее. Первое упоминание о легендарном иудейском царе в контексте династической перспективы было сделано Джоном Хэйуордом в проповеди, произнесенной в Пол Кросс[1530] 27 марта 1603 года. Скорбя по поводу кончины Елизаветы Тюдор, он призывал собравшихся признать в Якове ее достойного преемника, подобно тому как в Соломоне иудеи признавали продолжателя Давида[1531]. Позднее за Яковом прочно закрепляется имя „Британский Соломон“»[1532]. В проповеди на похоронах Якова Джон Уильямс, епископ Линкольнский, отметил, что в почившем монархе произошла еще при жизни полная реинкарнация соломоновых добродетелей, некогда не увековеченных иудеями, и попранная справедливость была восстановлена[1533]. Представление о Якове как «британском Соломоне» пронизывает многие произведения искусства, созданные в разных жанрах в правление первых Стюартов. И в живописи, и в поэзии, и в скульптуре, и в книгах Яков часто представлен в образе Соломона[1534]. Образ Соломона был своего рода архетипом, избранным Яковом для себя еще в возрасте 14 лет, когда он был королем Шотландии[1535]. Первый Стюарт действительно был высокообразованным человеком, свободно говорил на латыни и на французском, хорошо разбирался в поэзии, великолепно знал античных авторов и Священное Писание, оставил множество сочинений на политические и теологические темы (Daemonologie [1597], The True Law of Free Monarchies (1598), Basilikon Doron [1599]). Поэтому у Бэкона были все основания надеяться, что Яков с энтузиазмом воспримет проект Instauratio Magna Scientiarum.

Когда 12 октября 1620 года Бэкон послал королю экземпляр «Instauratio» он, может быть, вспомнил о совете, который дал своим читателям в «Опытах» (1597) (и который уже цитировался в основном тексте): «Если хочешь воздействовать на кого-либо, надо знать его натуру и склонности, чтобы подчинить его; или его цели, чтобы убедить его; или его слабые места, чтобы застращать его; или же тех, кто имеет на него влияние, чтобы руководить им через них»[1536]. Бэкон неплохо понял натуру «британского Соломона».

Форма, достойная содержания

В период правления Якова I королевская типография, где печаталось folio 1620 года, отличалась от иных не только монополией на выпуск религиозных изданий (Библии и «Книги общих молитв») на родном языке, но также имела особое значение, выступая в качестве орудия в процессе реализации политики короля, стремившегося через печатное слово продемонстрировать миру достижения национальной культуры и оказать воздействие на дальнейшее развитие европейской мысли.

На право быть королевским печатником, выпускающим издания на английском языке, в тот период претендовали Роберт Баркер (Robert Barker; 1570–1645), занимавший эту должность еще при королеве Елизавете I, с 1593 года, и двое из графства Шропшир: Бонэм Нортон (Bonham Norton; 1564–1635) и Джон Билл (John Bill; 1576–1630). В конце второго десятилетия XVII века между ними возник спор за долю в предприятии, дошедший в 1618 году до суда лорда-канцлера, которым на тот момент являлся Ф. Бэкон, занимавший эту должность с января 1618 по май 1621 года. В то время как основные судебные страсти разгорались между вечным должником Р. Баркером и занимавшим изначально должность королевского печатника, выпускавшего издания на других языках (латинском, греческом и иврите), Б. Нортоном[1537], Дж. Билл, успевший прежде зарекомендовать себя хорошим руководителем и предпринимателем, имевшим важные для продвижения проекта заграничные связи в печатном деле и книготорговле, был признан добросовестным приобретателем королевской типографии. Немаловажную роль здесь, впрочем, сыграли внесудебные рекомендации самого Якова I, протекцией которого Билл пользовался до конца жизни короля. Стоит также отметить, что, как правило, именно Билл отвечал за финансовые вопросы при публикации этих элитных folio.