Остров кукол

Спонсоры забеспокоились. Мой пиарщик рекомендовал сделать паузу в заездах, но я проявил упрямство. Следующая гонка состоялась на Бристольской трассе в Теннесси, 500 кругов на приз «Фуд-Сити». К 340-му витку у меня так сильно разболелась голова, что главный тренер моей команды не дал мне ехать со следующего пит-стопа.

В конце концов я побывал у трех разных докторов. Ни один не мог сказать толком, что со мной происходит. Они дружно рекомендовали притормозить и расслабиться, отдохнуть хорошенько, — дескать, скоро я почувствую себя лучше и головная боль отступит.

— У меня бывают странные мигрени, — признался я Елизавете. — Порой они настолько сильны, что в глазах все расплывается.

Она поморщилась.

— Так в этом вся проблема?

— Если голова болит у банкира, все не так уж и плохо. Но когда речь идет о гонщике… о спортсмене, который несется со скоростью три тысячи футов в секунду, это еще какая проблема.

— Существуют ведь таблетки от боли.

— Ничто не помогает, — развел я руками. — Только вот это народное средство разве что…

Я подобрал с пола бутылку водки и сделал приличный глоток.

— Я ничего этого не знала.

— Ты и не спрашивала.

— Так чем ты занимаешься теперь? Знаю, порой мы видимся на вечеринках. Но ты не участвуешь в гонках, не ходишь на работу. Что же ты делаешь обычно? Каждый день?

— Пью.

— Я серьезно!

— Я тоже.

— Тогда что ты делаешь, когда напьешься?

— Тебе не все равно?

— Мне любопытно, Зед.

— У меня есть машина, над которой я сейчас корплю — хочу обновить ее, подлатать и усовершенствовать.

— Интересно, наверное?

— Это тяжкий труд, а не развлеку ха, но он позволяет занять чем-то время. А еще я разрабатываю свою настольную игру.

— Достойную игру? Это как? — удивилась Елизавета.

— Что? Нет… На-столь-ную. — Я изобразил руками картонный квадрат. — Вроде «Монополии».

— Ясно… Я играла в «Монополию».

— А в «Ай-Кью 2000», случаем, не играла?

— Что это?

— Тоже настольная игра.

— Ты забываешь, откуда я родом, Зед. Мое детство в Советском Союзе как-то обходилось без кока-колы. Ты думаешь, мы там играли в «Ай-Кью 2000»?

Порой я действительно упускал из виду, что Елизавета выросла в Советском Союзе. И несмотря на то, что он развалился всего с десяток лет тому назад, но для меня это уже стало преданием седой старины.

— В общем, сейчас я придумываю игру наподобие «Ай-Кью 2000», тоже викторину. Только все вопросы и категории имеют отношение к Национальной гоночной ассоциации.

— Потрясающе. Непременно куплю такую.

— Никто и никогда не запустит ее в продажу. Это у меня такое хобби… — пожал я плечами. И решил сменить тему — А ты? Чем ты занимаешься день за днем?

— Работаю, — ответила Елизавета. — Я гувернантка, знаешь ли.

— А в свободное время?

— Ха! Свободное время? У меня его не бывает, Зед.

— Ты настолько занята?

— Я близнецам как мать родная. Эта работа меня выматывает.

— Но приносит удовольствие, надо полагать?

— Приносила бы, будь детки… обычными.

— А это не так?

— Их отец — российский олигарх, Зед. Они получают все, что ни пожелают. Стоит лишь захотеть. В свой последний день рождения они покатались на пони, получили в подарок выводок диких поросят, разбили куклу-пиньяту и объедались тортом высотой в мой рост. Они… — Елизавета поддернула свой нос кончиком пальца.

— Жадные?

— Да, но это не то слово. Чванливые? Да, они чванливые чудовища.

— Разве ты не можешь уволиться?

— И что тогда? Вернуться в Россию?

— Там по-прежнему все так плохо?

Елизавета кивнула.

— Наш президент уверял, что хочет помочь людям выбраться из нищеты, но ничего для этого не делал. Сам только набивал карманы… Коррупция, везде коррупция: сверху донизу. Да, там по-прежнему нелегко живется.

— Но в Мексике тебе понравилось?

— Больше, чем в России.

— Тогда просто поищи себе другую работу. Кругом полно всяких хороших международных школ.

— Ты не понимаешь, Зед. Ты американец и можешь работать где угодно. Мексика, Европа — тебе без разницы. У твоего правительства есть договоренности с другими, а наше ни с кем не договаривается. Работники из России никому не нужны, и никакая страна не выдаст так запросто рабочую визу. Мне просто повезло: семья, на которую я работаю, очень влиятельна. Только с их помощью я раздобыла визу, так что и уволиться теперь не могу.

Это явилось для меня откровением и заставило задуматься; забивать голову подобными вещами у меня как-то не было причин. И наконец я спросил:

— Когда истекает срок твоей визы?

— Будущей весной. Так что время у меня еще есть.

— Время для чего?

— Убедить Хесуса взять меня в жены.

Слова Елизаветы как наотмашь меня ударили.

Я ощутил горечь и досаду. И тем не менее поскорее отодвинул эти эмоции в сторонку. Елизавета и Хесус все еще были парой. Ну разумеется. То, что недавно произошло между нами, этот секс, ровным счетом ничего не значил. Секс он и есть секс. Способ отвлечься и сбежать, пускай ненадолго, от жуткой смерти Нитро, от этого острова ужасов.

И все же я не удержался от вопроса:

— Ты хочешь этой свадьбы?