Остров на краю света

– Зана… – графиня предупреждающе глянула на новую подругу, – мне все равно. Я не стану относиться к тебе иначе, даже если ты расскажешь жуткие вещи. То была не ты, а другая женщина, богатая и избалованная праздной жизнью.

– И без памяти любившая молодого мужа, – устало добавила та, – потому что первый был стар и болен, и женился лишь для того, чтобы рядом все время был кто-то, кому можно доверять. А меня он знал с детства… дружил с моим отцом. И прежде чем сватать, предложил сделку. Честную и выгодную… я и согласилась. В то время мы жили бедновато, из слуг держали лишь приходящую прачку, заодно мывшую в доме полы. Готовить приходилось матери и я ей помогала. А замужество с богатым бароном, имевшим на берегу живописной бухты старинный замок, позволяло моим родителям прожить спокойную старость. Когда мужа не стало, я недолго горевала, и вскоре отправилась в храм с юным красавчиком, умевшим ухаживать очень настойчиво. Некоторое время я летала по замку весенней бабочкой… но дурочкой все же не стала. И не могла не заметить интерес мужа к молодым фрейлинам, как именовались разные чтицы и воспитанницы. Но надеялась на его благоразумие… мой характер к тому времени никто не решился бы назвать кротким.

– Это точно, – с усмешкой подтвердил Роб. – Ни одна из женщин не приходила на остров с таким надменным видом, будто она королева, явившаяся проверить, как кормят узников.

– В тот день я по обыкновению прилегла после обеда отдохнуть… но погода портилась, с востока шла гроза, гнавшая впереди себя тяжкую духоту и темную тучу. Пришлось идти на балкон, откуда открывался вид на бухту. Там всегда гулял легкий бриз и я остановилась у перил, подставив лицо ветерку и оглядывая утесы, запиравшие бухту справа. На выдающемся в сторону моря выступе одной из отвесно поднимавшихся из воды скал барон когда-то приказал установить деревянную беседку и очень любил там отдыхать. Хотя его уже не было, привычно окинула взором ажурное строение. И тотчас вскипела от возмущения, никому не позволялось туда входить. Руки сами нашли висевший у двери футляр с подзорной трубой, и через пару секунд я точно знала, где мой молодой муж и чем занят этот подлый козел. Усердно наставляет мне рога. Уронив на пол трубу, я в гневе протянула в ту сторону руку, мечтая сжечь нахальную парочку дотла… и сначала не поняла, отчего беседка вдруг окуталась туманом. Лишь когда в широкие проемы вырвались буйные языки пламени, а вниз, в волны, полетели два обнаженных тела, осознала, что это дело моих рук. Позже мне говорили… что судят не за поджог. Одаренные просто не могут рассуждать здраво в минуты ярости или гнева, поэтому их и учат в первую очередь самообладанию. Однако меня ничему не учили… не предполагая вероятности подобного выброса. А судили и наказали за то, что я стояла и молча смотрела, как две головы огромными поплавками то ныряют в глубину, то вновь появляются в волнах. Когда, наконец, их заметили с берега привлеченные пожаром слуги и бросились спасать, меня охватило странное спокойствие и равнодушие. Тогда я искренне считала, что судьи запрут меня в камере или монастыре и желала лишь одного, сделать все возможное, чтобы бойкому козлику не досталось ни медяка из моего состояния. Своего у него никогда не было. Вызвав управляющего, преданно служившего в замке много лет, я честно рассказала ему о своем преступлении и он тотчас взялся за дело. Сначала отправил надежных слуг прятать в тайниках все ценное. Потом торопливо писал доверенности и указания, ставил печати и заносил исправления в амбарные книги и описи. А я, не читая, покорно все подписывала. И когда горничная доложила, что со мной желает побеседовать дознаватель, напоследок взяла со старика слово, что он не станет писать и посылать гостинцы, чтобы не выдать наш сговор.

– Он выполнил все в точности, – заверил ее просматривавший отчет дознаватель. – в тот же вечер перевел все состояние на себя, согласно доверенности, и подал прошение на расторжение твоего союза, выдвинув очень уважительные причины. Восхитились даже видавшие виды судьи. Обычно в случае измены главным поводом указывают нарушение данных в храме клятв. Твой Джозен этого даже не упомянул. Первой причиной поставил оскорбление памяти безмерно уважаемого тобой первого мужа. Именно бесцеремонность, с какой изменник осквернил любимую беседку барона, стала причиной твоего неудержимого гнева и спонтанного применения магии, в результате чего ты приняла твёрдое решение расстаться с человеком, способным толкнуть тебя на убийство.

– Мечтаю с ним познакомиться, – пробормотала Силь, едва сдерживая смех.