Остров надежды

По команде Сергея Жан, хватаясь за стенки, начинал перемещаться по стенке в салоне станции и от этого внутреннего движения комплекс тоже стал медленно вращаться вокруг центра масс. Когда же Жан двигался туда-сюда, комплекс совершал маятниковые движения, стабилизируясь. Как не спешил Сергей, представляя себе весь ужас положения, включить двигатели ДПО ему не удалось. Спутник-убийца промчался в какой-то сотне метров от станции, на светлой стороне орбиты. Теперь, когда, слава богу, всё обошлось, можно было свободно вздохнуть, а точнее перевести дух: пронесло! Орбиты далее расходились и поворачивались, и встреча переносилась в будущее на месяц – полтора.

Когда сгинули основные беды и напасти – опасность встречного удара, и голодная смерть – на первое место вышла опасность самого себя. Принцип абсолютной занятости в полёте был всегда основным и непререкаемым. Пока Сергей придумывал, как кого занять, «пассажиры» вовсе не бездельничали.

Жан сволок в одно место, в «Кристалл» обнаруженные биологические установки. Его заботы по восстановлению биоустановок напоминали работы Кювье по реконструкции вымерших животных. Возясь с ними, он порой выдумывал лучше, чем было до того. Он разыскал невысеянные семена, и дотошно расспрашивал Сергея: отчего не плодоносили на станции растения? Тот, вспоминая, рассказывал и выходило этому много причин, и в первую очередь – сами космонавты, потому что случился в полёте такой казус – в отсутствие экипажа на станции вырос редис, он развивался, рос и засох без орошения.

Софи же сначала занялась уборкой. Занятие это было вынужденным. В станции выпадала роса, за панелями текло. Может, это и явилось причиной отказа электросети? Во всяком случае было очевидно, что станцию следует подсушить.

Собственно, здешняя влажная уборка не отличалась от земной. Разве что, вытерев панели, Софи, как ведьма, носилась на пылесосе по станции. Но то, что она обнаружила за панелью малого отсека РО[18], очень её удивило, и она позвала посмотреть Сергея и Жана. Соединение трубок водопровода, видимо, подтекало, и в запанельном пространстве выросла огромная капля, размером с арбуз. Внутри неё была шаровая газовая полость, в которой плавали капли-шарики, и в них опять-таки всё повторялось. В свете иллюминатора все это водяное великолепие искрилось и сияло, а сам шар-арбуз лениво колыхался, то выпячивая, то убирая очередной водяной флюс. Картина выглядела забавно, но вскоре пришлось срочно засасывать воду в полиэтиленовые пакеты, используя тот же пылесос.

Но главным по-прежнему считал для себя Сергей Мотин, делом номер один – оставалась проблема связи. Ее нужно было разрешить во что бы то ни стало. Ведь всегда, даже в первобытные времена находилось что-нибудь вроде барабанной почты или сигнальных дымов костра.

До сих пор Жану в космосе снились исключительно земные сны. Он уже усвоил, что перед сном следует зафиксироваться, а не то разбудят тебя болтающиеся руки. Проснёшься и недоумеваешь: перед этим во сне ты был дома, а проснулся – на станции, в углу, куда затащил тебя вентиляционный поток. Спросонья ничего не поймёшь. В этот раз разбудил его шум дождя. Ему снился дождь. Правда, звук его был шелестящий, с потрескиванием, как в станции. Засыпать снова Жан уже не стал, подплыл к иллюминатору. Они проплывали над утренней Землей. Солнце спрятано было еще за горизонтом, но в месте будущего восхода уже стояла голубая дуга. Она на глазах светлела, желтела, засветились её оранжевые края. Земля была ещё в розовой дымке.

Но вот появился красный блик и накалился, как в горне металл. Ослепительный краешек солнца заметался по горизонту, словно ища себе место выхода, и вот светлое солнечное пламя лизнуло спящую землю. Пролетали над Дальним Востоком. Все неровности – долины, провалы в горах, русла рек, разломы были скрыты струйной облачностью. Облака тянулись по разлому и по реке, оттеняли кольцевую структуру. Над нею так и застыло облачное кольцо. А над Камчаткой пестрели легкие облачка с тенями из-за низкого солнца, и получалось, точно множество чёрных человечков идут по земле с седыми белыми головами.

В отличие от Сергея Мотина Жан замечал походя всё, что делалось по сторонам. Его цепкая память точно прятала сведения в «несгораемый сейф», вытаскивая их по требованию. И теперь услужливая память напомнила ему, что невесомость способствует гигантизму и в невесомости вправду можно вырасти в великана.

Нет, речь идёт не об обычных двух-трёх сантиметрах, что прибавляется каждому в полёте за счёт растяжки межпозвоночных промежутков. Существует тенденция, в силу которой в океанической гидроневесомости появляются гиганты – киты и манты.