Остров надежды

Софи прочла как-то выводы комиссии о результатах исследования пользования обычными электрическими одеялами. Одно время такие одеяла считались практичными использовались любителями теплой постели. Но они создавали особые магнитные поля. Женщины, предпочтя удобство обогреваемых одеял во время беременности, рожали детей, страдавших от опухолей мозга и болевших лейкозами. А здесь на станции у них был изолированный, машинный мир, до конца неисследованный. И поди догадайся, к чему может привести длительная жизнь в нём женщины и формирующегося подростка?

Софи казалась безжалостной, понукая всех, заставляя заниматься на «бегущей дорожке» и велоэргометре, хотя ей самой физкультура здесь казалась отвратительной. Пот обволакивает тебя, заливает глаза, а ты заставляешь себя бежать, переключая «бегущую дорожку» для усиления нагрузки со свободного на тормозной ход.

Но еще хуже было то, что командир навязывал ей занятия, которым противилось всё её существо. Он полагал увлечь её наблюдениями Земли, и время от времени подзывал к иллюминатору:

– Посмотри, Софи, гроза на экваторе, масса молний, сполохи фиолетовые, облачность просвечивается… Пролетаем над центром России., Не помню точно, вроде бы широта – 66, долгота 99 – восточная…

Её пугали эти наблюдения. При предполётной подготовке в руки Софи попал учебный альбом – съёмки космонавтов в открытом космосе. Множество ранее виденных фотографий оказалось подкрашивали, добавляли теплые жизненные тона. Но эти представленные без фотокоррекции, – пугали, рождали ощущение – космос ужасная безжизненная среда; пребывание в космосе – вызов природе. Но подготовка к полёту шла своим чередом, не останавливаясь, шла, и ощущение вызова вытеснялось.

В первые дни они буквально липли к иллюминаторам, до тех пор, пока одна из увиденных картин не всколыхнула в ней это воспоминание. Они летели в тот раз, уходя в тень, где-то в районе Аравийского полуострова. Земля под ними была темна, чуть золотились в последних лучах контуры солнечных батарей. Софи смотрела и думала: «под нею – земля, где фигурирует в сказках волшебный джин, способный выполнить желаемое».

Солнце спряталось, блеснул последний зелёный луч. Следом за ним убежала за горизонт оранжевая полоса, как шевелящееся пшеничное поле в сумерки. И вдруг Софи вздрогнула: кровавые капли сочились и, отрываясь от солнечных батарей, ползли по полотну космоса. Она смотрела, не понимая. Что это? Галлюцинации? Космос выталкивает их, сводя с ума.

Подплыл Сергей.

– Что это? Там… – слов у Софи явно не хватало.

– Это? Всегда пожалуйста, – паясничал Сергей, – факелы, образцы вопиющей бесхозяйственности. Сжигают попутный газ на нефтяных месторождениях, а по делу сжигают ассигнации.

Сергей говорил спокойно, небрежно, и ей стало стыдно за страхи. Каждый раз, взглядывая в иллюминатор, он её натаскивал.

– Посмотри, грязно-бурые реки – дожди прошли… А посевы ты различаешь? Эти светло-зеленые – озимые, пропашные – густо-зеленые… Посмотри, исключительно для тебя. Континенты обеих Америк на запад движутся (расширяется Атлантический океан), и на фронте движения смялись складками Кордильеры. А вот айсберг. Это – усы от судов…

– А это? Что это?

– Льдина.

– Почему тогда она выше облаков?

– От яркости. От её контрастности. Яркое всегда нам ближе кажется. Привыкли к такому на Земле.

Очень убедительно. Старый учитель Софи утверждал: можно взять любую идею, и под неё обязательно отыщется человек, верящий в неё до умопомрачения. Большинство доверяет глазам. Психолог Р.Пауэр давал испытуемым монету или кубик, но надевал им специальные искажающие очки. И эти люди, держа предметы в руках, описывали их как видели: мол, это эллипс и параллелепипед. А сама Софи в один из первых дней увидела, что Земля не выпуклая, а вогнутая.

Многое теперь зависело от психики, от того, как настроишь себя. Ее подруга Даниель как-то перепутала лекарства (кто-то из её домашних пересыпал лекарство в похожий пузырёк), и она месяц глотала вместо витаминов жаропонижающее и чувствовала себя так, как будто это витамины.

– Летим над Сахарой… Транссахарские линеаменты – гиганты. Разлом пятитысячник, тянется через всю северную Африку. Трещина более ста километров глубиной, граница субконтинентов…

А она смотрела и думала: нужно верить, верить обязательно. Вот арабы верили, что джины принесут богатства, и они принесли им нефть.

Перед сном, перед тем как разлететься по спальным мешкам, Софи неожиданно сказала: – Я за арабские сказки. Я в них верю. Я – их поклонница, потому что в каждой из них присутствует здравый смысл. Дело лишь в том, что написаны они прежним языком, В непривычной для нынешних форме.

– Сказки, сказки, – проворчал Сергей, – я вот думаю, где тестер достать?

– Сказки – чушь, – категорически заявил Жан только потому, что Софи перед этим назвала его «зайчиком».

– Ну, а мифы?

– И мифы – бред, – не мог успокоиться Жан, – не способны были разумом просечь и отроили химеры.