Остров Немо

Зилу был раздражен. Утром зачем-то нагрубил Таллуле, хотя никогда так не делал – жена была единственным человеком, которого он уважал и любил безоглядно. Даже к детям Зилу был прохладен, присматривался, чтобы разгадать их характеры и найти подход, и вся эта психология давалась ему нелегко, ведь целыми днями он лишь орал и приказывал; даже с Судьей он был резче, чем кто-либо. Но Таллула – неприкасаемая. Повысить на нее голос он не мог физически, это было так же противоестественно, как если бы он вслух, при свидетелях поносил и хлестал по щекам самого себя.

Этот идиот, Чепмен, заставил его обыскать всю островную элиту. Мальчишка как-то уговорил Судью на этот фарс; особенно дикой была та часть, где Зилу подрядился обыскать самого себя и Фостера. Фостер хохотал, когда солдаты робко опускались на карачки, чтобы посмотреть, что у их командира под кроватью.

Избавиться от Чепмена было невозможно – назойливый малый, даже ни у кого ничего не найдя, продолжал нудеть, что преступник – кто-то высокопоставленный. До чего глуп этот недоучка – конечно, Судья всех предупредил, и даже если бы в комнатах на крюках висели распотрошенные туши, все успели бы от них избавиться. Зато теперь каждый, включая преступника, понимал ход мыслей Чепмена, этого горе-следователя. Поимка маньяка отныне выглядела совершенно безнадежной. И если б этот придурок был единственной головной болью Зилу!

С наркотиками дело не двигалось. Солдаты, установившие сеть, уже трижды меняли ее местоположение, но ни один моллюск той самой породы не попался. Альваро запросил сводку погоды за тот день, когда им удалось их выловить… Сводку погоды! Да если б хоть кто-то думал записывать, сколько там было градусов и какое давление. Всем – насрать, все живут по фактической погоде. Между тем Крюгер, который сам заторчал на этой дряни, продает все больше – через Сандрика. Все потирают руки. Бенциан разрешил торговлю и закрывает глаза на то, что его люди ходят под кайфом. Видимо, это не особенно сказывается на работе – иначе Бенни бы учинил репрессии. Но и это – не все.

Мальчишка отказывается сдавать Орландо. Корчит из себя героя. Покоритель морей, похититель шлюх. Но с ним придется подождать – он все еще хилый и бледный, все еще не может подняться с постели, хотя Орландо готов бегать. Ченс должен дать показания во что бы то ни стало, но как его заставить? Все рычаги испробованы – и нянчились с ним, и кормили разной ерундой из запасов, и обещали должность при Судье, но – молчит.

Зилу, налитый злобой, вышел из дома и отправился на берег, где его ждал приятный сюрприз: солдаты наконец достали моллюсков, да не одного, а сразу девять штук! И сработала не сеть, а ловушка, которую придумал и смастерил Пун. Парня достало нырять с этой сетью по десять раз на дню, он наловил рачков, нанизал их на длинные пластиковые иглы и сунул в большую, литров на пять, бутылку с прорезанными отверстиями. Ее опустили довольно глубоко – метров на тридцать глубже той отметки, где ставили сеть. Способ показал свою эффективность сразу же – моллюски приплыли пожрать, и их вытянули прямо за трапезой. Зилу представлял себе лицо Крюгера, когда тот узнает о поимке моллюсков. Но, конечно, ничего сообщать ему генерал не стал – незачем предупреждать врага о своих успехах. Зилу распорядился щедро наградить Пуна: консервы, шмотки, несколько упаковок настоящей пасты.

Их аккуратно отнесли в уже оборудованный контейнер и вызвали Альваро.

– Полдня. Надо подождать хотя бы полдня, чтобы они восстановили токсин в железах, и тогда напугаем, – сухо скомандовал хирург.

Зилу, наконец, повеселел. Извинился перед Таллулой и бухнулся спать: сил после ночи, обысков и переполоха уже не осталось.

* * *

Лон чувствовал себя все лучше, но Данита не могла привести к нему Альваро: доктор был заперт на военной базе. Он говорил, что аппарат скелетного вытяжения надо будет вынимать не раньше чем через три недели, а значит, время еще оставалось. Данита приходила к своему раненому футболисту почти ежедневно, и также – почти ежедневно – ссорясь с Пуном из-за своих отлучек. Соседи по-прежнему «приглядывали» за ними, их опека стала еще навязчивее. Возникало ощущение, что они хотят все свободное время проводить с Купалонгами: завтракать, обедать, ужинать, играть вечерами в картишки, читать книги вслух (что было совсем уж глупо, потому что половины из Диккенса филиппинцы вообще не понимали). Но даже эта странная затея имела развитие – и соседи-душки начали заниматься с Купалонгами английским языком. И все это – искренне, участливо и ужасно назойливо.