Остров Немого

Они вошли в старое деревянное здание, обращенное фасадом к улице. Над порогом висела железная табличка с названием. От порывов ветра она раскачивалась и гремела, стучала по карнизу. Никто ее не смазывал и не менял – шум вывески служил своеобразным опознавательным знаком, так что заведение Хетиля легко можно было найти даже в темную туманную ночь. Но вокруг самого здания Арендал изменился. И еще как! Улицы, вымощенные и оборудованные водостоками, больше не превращались в реки грязи из-за дождя. По ним мчались велосипеды, автомобили с веселыми гудками обгоняли друг друга. Многие из старых деревянных строений снесли, а на их месте построили кирпичные здания – прочные, высокие, внушительные. Ратуша из белого камня, добытого в карьере Гримстад, стала такой же достопримечательностью Арендала, как и собор. Появились новые магазины с модными новинками и нарядами. Женщины начинали гулять без сопровождения. Был даже кинотеатр под названием «Одеон». С появлением телеграфа выстроили почтамт в стиле ампир, гордо глядевшийся в воду пролива. В 1925 году электричество осветило дома и витрины ярким светом. В помещениях стало уютнее и просторнее, а на улицах – благодаря фонарям – безопаснее и многолюднее.

За какие-то двадцать лет город преобразился – еще не успело смениться поколение, а Арендал было не узнать. То, что детям уже казалось простым и привычным, по-прежнему удивляло их родителей, которые день ото дня наблюдали перемены.

Ян и Арне поддавались обаянию обновленного города и всякий раз ходили, как двое детей на ярмарке, глядя по сторонам и указывая друг другу на любопытные вещи. С Асбьёрном так не погуляешь: в городе он бродил всегда хмурый, а если ему показывали что-то новое, лишь молча кивал или ограничивался сухим замечанием. Так что Ян предпочитал брать с собой Арне. У них было нечто общее: детское удивление перед миром, восторг и энергия.

Рольф встретил Яна и Арне особым приветствием. Точно так же здоровались с гостями и отец Рольфа, и его дед, и прадед – этот ритуал будто передавался из поколения в поколение с самого открытия заведения и стал семейной чертой, вроде цвета волос или веснушек.

Рольф, простой и неряшливый, жил в том же здании, над кабаком, вместе с сестрой. Он стоял облокотившись на стойку, которую без малого сто лет клиенты протирали рукавами, заливали пивом, долбили кулаками и царапали монетами. Вместо ответа на приветствие Арне и Яна Рольф только глянул на них и, по хансеновскому обычаю, плюнул на пол. Если Хансен плюется, значит, всё точно в порядке. Хуже, если он этого не делает: значит, есть о чём волноваться.

– Нам два пива, Рольф, – попросил Арне.

В это время у Хетиля было немноголюдно. Два матроса выпивали за стойкой, еще двое играли в карты за столом в углу. Хотя электричество и протянули во все темные уголки города, освещение здесь было тусклым, а от запаха курева в закрытом помещении было тяжело дышать. И всё же это место ценила определенная публика: здесь не спрашивали, кто ты и откуда и почему решил выпить. А там, где никому ни до кого нет дела, можно быть свободным. Рольф Хансен чувствовал себя здесь как рыба в воде. Он управлялся со всем один, только по выходным ему помогала сестра Виктория, тихая девушка с вечно опущенными глазами.

Рольф налил пиво и поставил кружки перед гостями. Иногда он думал, что ему повезло – в мире много куда более скучных способов заработать на хлеб.

Арне вынул из нагрудного кармана двадцать пять эре и бросил их в сторону Рольфа. Тот взял деньги, убрал и сплюнул.

– Мы приехали, чтобы как следует набить нашу лодку! – произнес Арне куда-то в воздух. – Разные мелочи для дома. Мука, бобовые, мясо, кофе, керосин. Картофель. – Он торжественно поднял кружку. – За наше дело, Ян!

Ян кивнул, выпил и спросил:

– Какое дело?

Арне ожидал или по крайней мере надеялся, что Рольф спросит его, о каких таких делах он говорит, но трактирщик был не из тех, кто задает слишком много вопросов. Арне огляделся и с заговорщицким видом склонился над стойкой.

Хозяин заведения, казалось, остался безразличен к этому движению. Он так и стоял облокотившись и будто глядел сквозь гостей.

– Мы думаем кое-что попробовать, – сообщил ему Арне. – Я, дядя Ян и мой брат. Другими словами, вся семья. – Он поглядел по сторонам и шепнул: – Акевит. Запускаем серьезное производство.

Лицо Рольфа по-прежнему было неподвижно, будто маска.

– Я вчера стоял на маяке, смотрел на побережье и подумал, а что бы Рольф сказал на это. Мне правда интересно.

Рольф смерил его долгим взглядом.

– Так и в чём дело? – произнес он наконец.

Арне стал говорить еще тише:

– Я про акевит. Мы можем делать тысячу бутылок в год и продавать их по четыре кроны.

Рольф снова уставился на него. На этот раз он ничего не сказал и даже не плюнул, что Арне истолковал как плохой знак.

– Ты, наверное, не понял. Я не прошу тебя делать акевит, – объяснил он. – Этим мы займемся сами, на острове. Мы просто хотим, чтобы ты продавал наш товар. Цену назначаешь сам – какая тебе выгодна, ну и чтоб твоим постоянным гостям было интересно.