Остров Робинзонов

– Конечно, – отвечал Жан несколько нерешительным тоном, – но все-таки нам нечего слишком пугаться. Во всяком случае, у этих пришельцев нет повода напасть на нас ни с того ни с сего, вдобавок мы можем по крайней мере вступить с ними в переговоры.

В продолжение нескольких минут обитатели «Сен-Жака» и шайка бандитов посматривали друг на друга скорее с любопытством, чем с угрозой.

Затем один из разбойников, как будто их предводитель, высокий, худой, в небрежной одежде, сделал несколько шагов по гребню скалистого берега и обратился к молодому Риво с чем-то вроде вступительной речи на португальском языке.

Стоя на лесенке, Жан отвечал выразительными жестами, что он не понимает ни слова.

Разбойники стали переговариваться между собой, прерывая свои слова взрывами хохота, что придало Жану смелости.

– Товарищи! – воскликнул он. – Мы гораздо лучше поняли бы друг друга, если бы кто-нибудь из вас заговорил по-французски!

Сверх всякого ожидания эта фраза была почти понята. По рядам шайки пронесся говор.

– Так! Так! – раздалось одновременно со всех сторон. Группы бродяг расступились, чтобы пропустить человека маленького роста, хорошо сложенного, с бородой на американский манер. Этот мужчина занял место предводителя на краю обрывистого берега.

– Вы хорошо понимаете по-французски? – спросил Жан Риво.

– Да, я сам француз, – отвечал тот с сильным гасконским акцентом, что служило еще лучшим подтверждением его слов.

После того они разговорились без стеснения и даже откровенно.

Жан ничего не скрыл от своего соотечественника. Он рассказал ему, как был выброшен бурей со своей сестрой на пустынный берег, где они перебивались с трудом несколько дней, пока не нашли остова парохода; как прожили они тут пять месяцев и приютили у себя индианку с сыном. Юноша прибавил, что съестные припасы у них истощались и даже подходили к концу, и это обстоятельство принуждало их покинуть разбитое судно. Они были не прочь пуститься в дорогу вместе с добрыми людьми, которые могли бы проводить их до какого-нибудь безопасного места – города или порта, откуда им было бы легко переправиться во Францию.

Переводчик передал эти слова начальнику шайки и, потолковав с ним четверть часа, вернулся к утесу.

Разговор возобновился теперь в форме вопросов и ответов. Бандит спросил:

– Остались ли у вас боевые припасы на судне?

– Да, три бочонка пороху, большой запас патронов и снарядов, восемь карабинов с репетицией, митральеза, пушка и несколько револьверов.

– Хорошо. Ну а есть у вас деньги?

– Нет; разве самая малость. Капитан взял с собой судовую кассу на вельбот, который пошел ко дну у самых берегов.

– Вот как! А провизия? Вы меня уверяли, что она у вас вышла вся.

– Ну нет, – возразил Жан. – У нас есть баран, два петуха, три курицы, одиннадцать штук цыплят, бермудский картофель и корни тапиоки, полбочки рому и две бочки вина, так что нам можно просуществовать целый месяц без особенных лишений.

Последовал новый перерыв, так как француз был принужден передавать содержание их разговора своему начальнику. Он вернулся опять, предлагая следующие условия:

– Вот что сеньор Магалиао поручает мне вам сказать: вы и ваши сотоварищи должны убираться с корабля и очистить нам место. Мы дадим вам съестных припасов на три дня, по ружью и по пятидесяти зарядов на человека и предоставим свободу идти куда угодно.

– Не особенно-таки щедр ваш сеньор Магалиао, – заметил Жан, которому ударила краска в лицо. – А если я откажусь принять предложенные мне условия?

– Тем хуже будет для тебя и твоих. Мы овладеем вашим пароходишком, а вас вышвырнем за борт, не дав вам ни пороха, ни корки хлеба. Да и за это вы должны благодарить нас. Тогда ступайте себе на все четыре стороны, если вы не захотите лучше разом покончить с собой ударом навахо в живот. Вот ультиматум моего славного и благородного начальника, сеньора Магалиао. Ну что же? Готов ты отвечать?

Жак вопросительно взглянул на сестру. Храбрая молодая девушка также вспыхнула от стыда при таких унизительных условиях.

– Лучше умереть, чем исполнить требования этих разбойников! – пылко воскликнула она.

Тогда Жан дрожащим от гнева голосом отвечал человеку, передавшему такое бессовестное предложение:

– Вот мой ответ, товарищ. Ступай и скажи своему сеньору Магалиао, что мы были готовы уступить вам корабль как друзьям, но если он заговорил с нами таким тоном и позволил себе подобное нахальство, то мы предпочитаем защищаться до последней крайности. Мы в состоянии выдержать осаду и не испугаемся целого войска. Мы встретим вас ружейными и пушечными выстрелами, а последний из нас, оставшийся в живых, взорвет корабль на воздух. Вот вам и весь сказ.

Тут – странное дело! – вместо того чтоб рассердиться, гасконец принялся хохотать и хлопать в ладоши.

– Браво, мальчуган! Вот это называется постоять за себя, не говоря уже о том, что ты совершенно прав, а мой долговязый капитан может испугать своими угрозами разве воробьев. Если он увидит, что ты не поддаешься, будь покоен: твоя возьмет. Это ведь все трусы и мерзавцы. Итак, смелее и рассчитывай на меня. Смерть люблю выручить земляка!