Остров Робинзонов

Тут, на самом ужасном жаргоне сеньор принялся излагать Жану свои требования. Если тот согласится выплатить ему двадцать тысяч франков через своих друзей в Бразилии или во Франции, он, Иоахим Магалиао, берется отпустить его на свободу.

У молодого человека хватило силы воли преодолеть отвращение, которое внушал ему этот злодей. Он сделал вид, будто бы серьезно выслушивает его предложения и даже чувствует к нему доверие.

Затем, посвященный на скорую руку в подробности дипломатии Магалиао, юноша стал торговаться и наконец заявил мулату, что заплатит по пятнадцати тысяч франков за себя и за брата.

Такая сумма далеко превосходила надежды атамана, который считал цифру даже в двадцать тысяч франков слишком высокой и охотно помирился бы на половине.

Сделавшись вдруг ласковым к пленнику, так хладнокровно позволявшему грабить себя, он стал заискивать, пропуская мимо ушей неблагозвучные эпитеты, которыми угощал его Жан. Правда, молодой Риво говорил по-французски, и оскорбительные выражения оставались непонятными для его тюремщика.

– Постой, однако, – сказал Жан, – что же будет мне порукой твоих обещаний?

Сеньор Магалиао стал распинаться, уверяя в своей честности, с самой выразительной жестикуляцией.

– Я предпочел бы убедиться на деле в истине твоих слов, – продолжал юноша. – Вот если бы ты приготовил, например, к отплытию барку и развязал меня. Мне больно от этих веревок, и я не могу пошевелить ни одним членом. Как же ты хочешь, чтобы я бежал с тобой, если мои ноги затекли и я весь точно парализован.

Мулат почесал за ухом. Было бы слишком рискованно предоставить даже сравнительную свободу пленнику, силу, мужество и ловкость которого Магалиао мог оценить, несмотря на юный возраст. Поэтому он сделал вид, будто бы не совсем понял Жана, и с соблазнительными улыбками вышел из хижины, чтобы выполнить первую часть программы – приготовить барку. Магалиао решил освободить пленника только в самую последнюю минуту.

Впрочем, иная проблема заботила его ум, отличавшийся логичностью в мошеннических проделках. Сеньор говорил себе, что для получения выкупа за двоих пленных необходимо прежде всего представить их плательщикам. А между тем он не имел никакого понятия о том, куда скрылась Жанна; не ночью же отправляться на поиски за нею. Вдобавок люди были слишком пьяны для такого подвига. Результатом его размышлений было то, что он решил выиграть еще двадцать четыре часа времени, соблазняя своих товарищей письменным обещанием пленника, чтобы заставить их поймать второго сына французского негоцианта.

Перебирая все это в уме, он заканчивал снаряжение барки, после чего притащил ее как можно ближе к мазанке, где был заключен молодой Риво. Войдя к нему, он поднял Жана и показал ему сквозь щели стены маленькое судно, причаленное к берегу, с развернутым парусом, белевшим при ярком свете луны.

Убежденный, что он сделал довольно, чтобы внушить доверие узнику, Магалиао разбудил одного из пьяниц и поставил его на караул у двери, где этот скот немедленно заснул стоя. Сам же атаман со спокойной совестью, говорившей ему, что он убил одним зарядом двух зайцев, то есть совершил доброе дело и сладил выгодную аферу, погрузился в сон праведных, завернувшись в два одеяла и забравшись под крышу одной из более уцелевших хижин.

Оставшись один, Жан не мог заснуть. Мучительные мысли осаждали его, и он хорошо понимал, что, несмотря на свои обещания, бесчестный бандит сам был иногда не волен поступать, как хотел. Отчаяние овладело им, отчаяние тем более ужасное, что на одну минуту перед молодым человеком мелькнула искра надежды. Увы! Эта искра погасла, и окружающий мрак стал еще гуще, еще непригляднее. Ах! Зачем они покинули «Сен-Жак», отказались от верного убежища, которое доставляло им разбитое судно!

Вдруг возле Жана послышалось какое-то монотонное и беспрерывное шуршание, похожее на царапанье и легкий треск, какие производят в дереве точащие его насекомые.