Остров Русь (сборник)

Я вылетел из банки наружу; стараясь не намочить крылышки, обмакнул в чернила лапки и принялся старательно ползать по бумаге. Затем взлетел и посмотрел на содеянное сверху. На листке получилась хотя и не очень ровная, но достаточно разборчивая буква «Я».

– Феноменально! – воскликнул сэр Чарлз. – Однако даже это не говорит о вашем праве собственности на данное насекомое. Более того, я и вовсе не слышал о праве собственности на мух…

– Полно, папенька, – вмешалась Джессика. – Упрямство – поистине одна из наиболее ярко выраженных черт истинного английского джентльмена. Но подумайте вот о чем: мистер Холмс явно знает об этом существе много больше нас, а оно, в свою очередь, недвусмысленно выразило желание отправиться с ним. Стоит ли в данной ситуации упрямиться и настаивать на своем праве? Тем паче мы, по-видимому, и так в течение целого месяца обращались с этим существом абсолютно несообразно с тем, что оно есть.

– Резонно, – помолчав, согласился сэр Чарлз. – Сэр, – обратился он к Холмсу, – не примите мое упорство за проявление дурного нрава. Дело, признаться, прежде всего в том, что меня мучает любопытство. Кем является эта муха на самом деле?

– Человеком. Жертвой черной магии.

Сэнди в проеме двери всплеснула руками, сэр Чарлз выронил изо рта трубку, а Джессика сперва задохнулась от восторга, но тут же смутилась и спросила с дрожью в голосе:

– Этот человек… мужчина или женщина?

– Юноша, – ответил Холмс, – прелестный юноша.

Не знаю, чем уж я показался ему таким прелестным. А Джессика залилась краской:

– Боже мой, я совсем не стеснялась его!

Холмс цинично ухмыльнулся и заметил:

– Хотел бы я оказаться на его месте.

– Сыщики никогда не отличались изысканностью манер, – осадил его хозяин.

Холмс сбросил с лица ухмылку.

– Итак, я забираю его? – чопорно обратился он к сэру Чарлзу.

– О да, – ответствовал тот.

Холмс вынул из кармана сюртука пустой спичечный коробок, открыл его и скомандовал:

– Сюда.

Я с удовольствием выполнил приказ и по шуршанию понял, что коробок был вновь водворен в карман. Но я продолжал слышать приглушенные голоса:

СЭР ЧАРЛЗ. Можем ли мы надеяться когда-нибудь узнать подробности той удивительной истории, невольными участниками которой оказались сами?

ХОЛМС. Об этом следует спросить моего друга Ватсона. Я всего-навсего сыщик, а писатель – он; и то, узнает ли широкая общественность подробности того или иного дела, зависит сугубо от него.

ВАТСОН. Смею заверить, когда-нибудь я обязательно опишу это наше приключение. Боюсь, однако, что повествование это будет выполнено не в привычном для меня жанре криминальной новеллы, а в новомодном жанре научной фантазии. Или не совсем научной, нечто в духе мистера По…

ДЖЕССИКА. Мистер Холмс, а смогу ли я когда-нибудь увидеть этого юношу?

ХОЛМС. Вряд ли, сударыня. Его родина – далеко-далеко отсюда. А чары, удерживающие его в незавидном образе насекомого, могут быть сняты только на его родине. Вряд ли он захочет когда-нибудь вернуться сюда.

ДЖЕССИКА (с надеждой в голосе). А вдруг?..

СЭНДИ. Боже правый, а я чуть не прихлопнула его тапкой.

Глава третья,

повествующая о том, что не все пингвину масленица

Известным уже путем: через шкаф Холмса в замок Кащея, а через библиотечный шкаф на полюс – Кубатай, Смолянин, Ватсон и Холмс (с мухой в кармане) в несколько минут добрались до знакомой уже терпеливому читателю полярной станции.

Встретить кого-нибудь они и не надеялись, а надеялись обнаружить какие-нибудь следы, по которым можно было бы догадаться, где следует искать Стаса. Каково же было их изумление, когда они увидели, что к ним, переваливаясь с боку на бок, спешит пингвин Орлик, крича на ходу:

– Наконец-то! Наконец-то! Милые, как я вас заждался!

– Гонит, – определил Смолянин. – Подляну готовит, пернатый.

Наши герои убедились, что пингвин обладает уникальным слухом.

– Не гоню, не гоню, честное кащейское! – вскричал Орлик приблизившись. – Мне помощь нужна. Что хотите за это для вас сделаю! Хотя… – Он потупился, горестно качая головой. – Хотя что я сейчас сделаю?! Ничего я сейчас не могу…

И вот что рассказал пингвин, когда они все вместе вошли в станцию и уселись возле растопленной Ватсоном печки.