Остров Сахалин

Я в последний раз оглянулась на «Легкий воздух».

Север пылал. Багровым светилось небо, и от этого никак не было видно звезд. Мы отъехали от Южного километров на двадцать к югу и остановились на одной из троп, уходящих в сторону от дороги. Артем велел всем спать, сказал, что покараулит. Чек тут же уснул, а Ерш, кажется, и так спал.

Я долго не могла уснуть, небо играло цветами и выглядело толще, чем обычно, оно склонилось к земле, осело между холмами, казалось, что кто-то медленно тянет по верхушкам сопок блестящее шерстяное одеяло. От этого получались молнии, молнии, как серебряные нити. Проснулась, пожалуй, с рассветом, впрочем, тут сказать трудно.

По дороге шагали китайцы, успевшие за несколько часов преодолеть расстояние от Южного. Я уже привыкла к этому, а тут еще туман, он дымился вокруг, пахнущая гарью пелена висела над склонами рваной ватой. Ерш проснулся.

Артем запустил двигатель едва мы проснулись. Ехали не спеша, держась правее. Дорога шла наверх, туман постепенно рассеивался, и на востоке поднималось солнце. Китайцы, услышав нас, убирались, тех, кто не убирался, Артем подталкивал бампером. Постепенно, по мере подъема в гору, их становилось меньше, скорость увеличилась, ехали свободнее, стало больше воздуха, дышалось легче.

– Видимо, дело плохо, – рассуждал Чек, выставив ноги из машины. – Если они разбомбили Поронай… Дело дрянь. Окончательная дрянь! – с удовольствием сказал Чек, понюхав воздух.

– Значит, им не удалось удержать кордоны… – Чек плюнул сквозь зубную прореху. – Могу поспорить – половина япошек уже удрала морским путем, другая половина вот-вот удерет. Они всегда так делают! Остров обречен! А вчера, бесспорно, бомбили.

– Может, это все-таки напалм, – предположил Артем. – Случился прорыв, его залили напалмом, теперь леса горят…

– Нет, это не напалм, – тут же возразил этот Чек. – От напалма только свет, а здесь по полной программе. Я знаю, что такое бомбежки, я помню… К тому же вот.

Чек сунул руку за пазуху, достал счетчик.

– Еще вчера утром все было зелено, – Чек стряхнул счетчик, как стряхивали старинные ртутные градусники. – А сейчас жжется, а?

Сейчас уже жжется, он прав.

Артем молодец все-таки. Настоящий Прикованный к багру. Раздобыл квадр, теперь мы не ползем в гору пешком, а едем. Плохо, но едем, опережаем толпу, бредущую по дороге.

– Япошки бегут, – опять с удовлетворением произнес Чек. – Я знаю. Бегут, что им делать? Все бегут. И скоро побегут еще быстрее, я чувствую. Я чувствую конец Тьмы! Он близок!

Чек подмигнул:

– Пермское вымирание, ты, конечно, про него слышала. Пермское, великое, прекрасное! Вымирания случались всегда. Но это не конец, это начало! Это освобождение места, эволюция. Земля сбрасывает кожу, время пришло. Резец Господний рассек одряхлевшую плоть, она отваливается гниющими кусками, осталось недолго. Время идет быстрее. Пермское вымирание длилось сто тысяч лет, сейчас все стремительнее и стремительнее, мы прекрасные ученики. Сегодня Господу не надо возиться с бактериями и подгонять метеориты, сегодня у него есть мы. Мы эффективнее метеоритов и быстрее бактерий, мы быстренько справились с заданием.

Сумасшедший. Ничего удивительного. Почти всю жизнь здесь. Прикованный к тачке.

– Алхимики были глупы, но при этом абсолютно правы. Все их жалкие забавы с лягушачьей блевотиной и сушеными червями имели жемчужное зерно, жаль, у этих натуралистов не хватило ума его разглядеть. Именно поэтому их гомункулусы рождались безнадежно и безнадежно мертвыми. Остров – это не каторга, это реторта. Радиация, голод, болезни, это всего лишь катализаторы, соль роста. Для перехода нужна точка, крупинка грядущего света, чтобы вокруг нее вспыхнул яростный завтрашний день. Где взять эту точку?!

Чек повернулся ко мне.

– Здесь нет этой точки, – сообщил он. – Как не было ее в первый миг Творения. Это все Нити. Они не только расстояние, они еще и время. Они открывают окна, в окна сквозит, заносит пух и пепел и пыльцу того, что скоро свершится. А ветер всегда дует с горы.

Сумасшедший. Ветер с горы.

– Любая собака чует ветер с горы, – сообщал Чек. – Знаешь, я расскажу тебе про это. Про собак то есть, я их большой аматер. Там у нас одна такая есть, жирная, килограммов двадцать, наверное. Я ее хотел на петлю взять…

– Надо в Корсаков попробовать, – сказал Артем негромко. – Могли бы прорваться.

– Нет, – решительно помотал головой Чек. – Бесполезно. Туда бесполезно. Нужно в Невельск. Оттуда еще можно уйти, поверьте, я знаю эти места лучше всякой псины…

Вероятно, Человек прав, несмотря на явные признаки безумия, Человек прав. В Корсакове большой порт, но там и военные базы в округе; если действительно началась эвакуация, не стоило и пытаться пробиться через Корсаков; скорее всего, военные заняли глухую оборону. Нет, Чек старичок определенно зубастый, надо за ним приглядывать. Мысли генерирует, слишком много мыслей. Интересно, врет про то, что философ? Ведь проверить все равно никак.

– Скоро здесь станет жарко. – Чек весело толкнул Ерша в бок. – Атомное лето! Я помню его начало, мне повезло быть при его финале.