Остров вчерашнего дня

Обернувшись, она заметила высокого, сутулого, с глубокими залысинами и следами старых угрей слугу, облаченного в униформу и белые перчатки – мистера Роджерса.

– Да, я Вера Клейторн, – произнесла Нина. – А вы ведь мистер Томас Роджерс?

Тот, склонив костистую голову (на которую по воле королевы детектива должен был через сутки с небольшим опуститься топор, зажатый в руке судьи Уоргрейва), прошелестел:

– Томас Олдрин, мисс, так меня зовут.

Олдрин? Но почему Олдрин?

Пока они молча следовали в дом (не спрашивать же ей, в самом деле, тут ли мистер Eu. R. Dudd, его миссис и их избалованный малыш, прекрасно зная, что их тут быть не может), Нина вдруг не смогла сдержать восклицания.

Олдрин, тащивший ее чемодан, что Нине было весьма неприятно, но зато крайне удобно, осведомился:

– Все в порядке, мисс Клейторн?

Нина ответила:

– Да, только вот на камень неловко наступила.

На самом деле причина ее восклицания была в ином. Ну да, по-английски Олдрин, это, конечно же, Aldrin. Веселый доктор-убийца (в чем Нина ни мгновения не сомневалась), который не Armstrong, а Rogers, как она уже верно предположила, словно позаимствовал у четы прислуги на острове Альбатросов их первоначальную романную фамилию.

То есть, по сути, доктор и чета слуг обменялись фамилиями, хотя бы и несколько переделанными, как в случае четы Олдрин.

А ведь эти два «а», первые буквы алфавита, что русского, что латинского, то есть Armstrong и Aldrin, в самом деле были первыми. Ну, или, если уж быть совсем точным, первым и вторым.

Первым человеком, ступившим в июле 1969 года на поверхность Луны, был Нил Армстронг. А вторым, непосредственно за ним, Базз Олдрин.

Что, неужели поэтому Armstrong и Aldrin?

Но при чем тут высадка американцев на Луну, которой, как уверены поклонники соответствующей «теории заговора», по мнению Нины, смехотворной, как, собственно, и все «теории заговоров», но крайне завораживающей, вовсе не было, а была инсценировка в голливудской студии.

Не в той ли, где в свое время снимала свои фильмы божественная Габриэлла Тёрл, на днях вышедшая замуж в Каннах?

Чувствуя, что голова у нее идет кругом и она путает этот мир, свой мир и вообще какой-то еще, Нина спросила:

– Мистер Олдрин, как вы считаете, люди когда-нибудь высадятся на Луну?

Она даже могла сказать ему, когда именно это случится: меньше, чем через тридцать три года – 20 июля 1969.

Слуга, пыхтя под тяжестью ее чемодана (по причине чего Нина пожалела, что напихала туда всего, что ей явно не требовалось – как и обычно в поездке), причем далеко не первого за последнюю четверть часа, ответил:

– Мисс Клейторн, вам лучше спросить мою жену, она человек умный, увлекается современной наукой. Я же предпочитаю романы миссис Ариадны Оливер.

Тем временем они подошли к дому. Нина рассмотрела его вблизи – да, архитектор, выстроивший его, сумел невероятным образом объединить и современные тенденции, и многовековые традиции.

И выглядело это не уродливо или смешно, а крайне стильно.

– Вы любите Агату… хотела сказать, Ариадну Оливер, мистер Олдрин?

Нина знала, что вообще-то должна называть его без «мистер», просто по фамилии: и он, и она прислуга, но она – белая кость, секретарша и якобы гувернантка несуществующего малыша несуществующего мистера Ю.Ар. Дадда, а тезка второго астронавта, ступившего на поверхность Луны, «всего лишь» лакей.

Но Нина не могла заставить сделать себя это, тем более что с нее взять: она же иностранная секретарша.

И по совместительству гувернантка.

– Ах, даже не знаю. Она так умеет завязать интригу. Думаю, последний «Убийства в обратном алфавитном порядке»!

Опять! Именно этот роман она видела в номере Веры и в лавке на Паддингтоне, не говоря уже о самом большом книжном магазине Британской империи.

Если это знак, то какой? Что, их будут убивать по алфавиту? Или в обратном

порядке? Тогда жертвой должен стать судья Уоргрейв, что было крайне невероятно: ведь он и есть убийца! А если все же по алфавиту, то первым должен идти именно Олдрин: Aldrin.

Только вот Томас или его жена, которая в романе Кристи звалась Этель, то есть Ethel. Если имя, а не только фамилия, играло роль, то умереть должна именно она, а не отравленный за ужином Энтони Марстон.

То есть Тони Марстенс.

Или она все нафантазировала, и никаким знаком это не являлось?

– Отличный выбор, мистер Олдрин! Это тоже один из моих любимых.

Ее самый любимый, «Пять поросят», Кристи в 1936 году еще не написала.

Ну, то есть Ариадна Оливер. У которой это будет «Пять овечек», «Шесть козлят», «Семеро мышат» или нечто в этом роде.

– Томас, одному из джентльменов нужна твоя помощь! – раздался повелительный женский голос, и Нина увидела крошечную, опрятную, с напряженным бесцветным лицом особу в униформе, чепчике и белых перчатках.

Заметив Нину, она поклонилась и произнесла словно автомат:

– Этель Олдрин к вашим услугам, мисс. Разрешите проводить вас в вашу комнату.